– Если ты так считаешь, – повел носом генерал, – то почему до сих пор не вычислил?
– Скоро только кошки родят, – встрял в разговор Крячко. – Грузовик – дело времени. Есть у меня дружок, он – командир роты в инженерной части. Я с ним уже связался и попросил разузнать, кто из военных мог запасать в том районе картошку. Обещал позвонить. У них там свое сарафанное радио – никаких официальных запросов делать не надо. Думаю, к обеду информация у нас будет.
– А дальше-то что? – поинтересовался Орлов. – Военные секретами делиться не любят.
– Дальше – по обстановке, – сказал Гуров. – Пока нам важно уяснить, кто мог контактировать с преступниками, кто мог видеть их в лицо? А то глупость получается. Не по описанию же противогазов в розыск их объявлять!
– Ну, добро! – Генерал хлопнул ладонями по коленям и поднялся. – Вижу, что расследование движется семимильными шагами. Дерзайте! Если будут проблемы с военными – мне доложите. Будем выходить на военную прокуратуру. А сейчас мне уже пора.
Он кивнул обоим и вышел из кабинета. Крячко почесал в затылке. На его некрасивом мужицком лице появилось выражение озабоченности.
– Кофе остыл к черту, пока с его превосходительством лясы точили! – сообщил он с огорчением. – Будем подогревать или так выпьем?
– Придется так, – ответил Гуров. – Ехать нужно. В больнице как раз утренний обход закончился, и нам с гражданкой Василевской побеседовать нужно.
Перехватив по чашке остывшего кофе, они поехали в больницу, где в палате люкс отходила от пережитого стресса Елена Василевская. До сих пор Гуров с этой женщиной не встречался и знал о ее существовании только со слов мужа. Однако Василевский говорил о супруге удивительно скупо и даже с некоторым раздражением, из чего Гуров заключил, что семейные отношения у них с женой далеко не безоблачные. Ничего необычного в этом не было – все-таки Елена Василевская была почти на двадцать лет моложе, к тому же она нигде не работала и являлась, видимо, чем-то вроде красивой декорации при деловом муже. При таком раскладе взаимопонимания ожидать не приходится.
Однако разлад между Василевскими мог сыграть положительную роль в расследовании. Бизнесмен был слишком сосредоточен на себе и своих проблемах, чтобы обращать внимание на мелочи, которые были сейчас так важны для Гурова. К тому же он явно осторожничал и о многом недоговаривал. С этим Гурову тоже приходилось нередко сталкиваться – деловые люди неохотно делятся с милицией своими сомнениями и предположениями, опасаясь, что такая откровенность может повредить бизнесу. Их жены, которые тяготятся своим зависимым положением, куда более словоохотливы. На это и рассчитывал Гуров.
В больнице врачи не чинили им с Крячко никаких препон, только попросили обходиться с пациенткой как можно деликатнее.
– У этой молодой женщины, насколько я понимаю, никогда в жизни не было особых сложностей, – объяснил врач. – И тут сразу такое! Конечно, нервная система не выдержала. К счастью, организм у нее молодой, здоровый, и мы надеемся на скорейшее выздоровление. Просто нужно дать ей небольшую передышку. К тому же она сейчас находится под воздействием успокаивающих препаратов и, возможно, сама не захочет беседовать.
– Мы не будем выходить за рамки, – пообещал Гуров. – Всего два-три вопроса.
Однако дальше им с Крячко повезло меньше, потому что едва только они вышли из врачебного кабинета, как в отделении вдруг возник странный переполох, который заставлял предположить то ли прибытие грозной комиссии, то ли возникновение какой-то внештатной ситуации с последующей эвакуацией всех больных и персонала.
Гуров вначале заволновался, но потом, увидев на лицах суетящихся в коридорах медиков счастливые, хотя и несколько напряженные улыбки, понял, что катастрофа отменяется. И действительно, ничего страшного не произошло. Просто вдруг в отделении появился весьма деятельный с виду человек в дорогом костюме, поверх которого был небрежно наброшен белый халат, и уверенным шагом проследовал в палату, где лежала госпожа Василевская. По пути этот человек доброжелательно кивал направо и налево, а заведующему даже пожал руку. За спиной гостя с непроницаемыми лицами следовали крепкие молодые люди официального вида с большими корзинами в руках. В корзинах лежали цветы и фрукты. Через минуту вся группа скрылась в палате, куда до этого направлялись Гуров с Крячко, и пробыла там не менее пяти минут.
За это время Гуров успел вспомнить, что лицо неожиданного посетителя ему определенно знакомо, и лицо это принадлежит заместителю мэра, человеку влиятельному, властному и довольно популярному среди москвичей.
Гуров был удивлен. Господин Василевский при допросе не упоминал, что его семья находится в столь близких отношениях с одним из самых могущественных людей в городской администрации и тот лично навещает прихворнувшую госпожу Василевскую в больнице и даже приносит ей туда цветы в корзине. Все это было достаточно необычно, но, подумав, Гуров решил, что должны иметься веские причины – и на цветы, и на молчание Василевского, значит, не стоит торопить события.
Чиновник не стал задерживаться – его ждали слишком серьезные дела, и вскоре в больнице опять воцарилось спокойствие. Гуров и Крячко наконец-то сумели войти в палату.
В общем-то, они оба немного не то ожидали увидеть. Вместо распластанной на больничных простынях пациентки они обнаружили перед собой молодую интересную особу, одетую хотя свободно, но довольно изысканно, красиво причесанную и накрашенную. На ее лице даже бледности не отмечалось, а в глазах был живой блеск. По-видимому, успокаивающие средства, которые ей тут давали, действовали отлично.
Более того, женщина явно была взволнована только что состоявшимся визитом, и волнение это было приятным. Она улыбалась каким-то тайным мыслям, и хорошего настроения ей не могло испортить даже появление сыщиков. Она милостиво кивнула Гурову и предложила присаживаться. Сама же в этот момент отошла к окну, видимо, чтобы стереть с лица выражение удовольствия – мало кому нравится раскрываться перед посторонними, особенно женщинам и особенно перед милицией.
Располагаясь в широком мягком кресле, Гуров обратил внимание на корзину с цветами – голубые, белые и алые бутоны были расположены в ней в таком порядке, что неизбежно навевали ассоциации с цветами национального флага. «Государственный человек даже в личной жизни мыслит государственными категориями, – усмехнулся про себя Гуров. – Надеюсь, он не спрятал под фруктами предвыборного плаката или какого-нибудь законопроекта. Это было бы уже слишком».
Тем временем Елена Василевская возвратилась к своим гостям и оценивающе оглядела обоих. Гуров, широкоплечий, в хорошем костюме, с породистым лицом и сединой на висках, больше заинтересовал ее, но, конечно, с заместителем мэра даже ему было трудновато тягаться, поэтому Елена быстро успокоилась и предложила перейти к делу.
– Мне говорили, что вы из милиции, – вздыхая, сказала она. – Понимаю, это ваша работа, но я, честно говоря, не верю, что вы кого-нибудь найдете. Мне просто хочется побыстрее забыть весь этот ужас.
– Ужас лучше всего перешибать другим ужасом, – авторитетно заявил Крячко. – А второй третьим, и вы скоро вообще перестанете чего-либо бояться. Поверьте слову опытного человека.
– Мне не хотелось бы проверять ваши советы на практике, – серьезно сказала Елена.
– Мой коллега шутит, – объяснил Гуров. – Есть у человека такая дурная привычка, вы уж извините. Но бояться вам теперь не стоит, Елена Валентиновна. Подобные испытания на самом деле нечасто выпадают на долю одного человека. Конечно, все это очень неприятно, но, в конце концов, все закончилось относительно благополучно. Будем оптимистами!
– А вы что же, с заместителем мэра знакомы? – вдруг, не удержавшись, спросил Крячко.
Василевская слегка покраснела. От глаз Гурова не укрылось некоторое замешательство, которое вызвал у нее не слишком тактичный вопрос Стаса. Но на этот раз Гуров не стал приходить ей на помощь. Он хотел услышать ответ, но Елена Валентиновна с блеском вышла из положения. Она просто сделала вид, что ничего не слышала, и как ни в чем не бывало заговорила о другом.