Особый колорит все это предвыборное действо приобретало в силу того, что в нем все отчетливее ощущался "запах мести". Как-то вдруг оказалось , что слишком много в стране реально обиженных - потерявших свой бизнес, наказанных по шитым делам, пострадавших от реального произвола и прочих людей, которые смотрели на всю эту ситуацию через призму личного отношения. А у них у всех были еще родственники, друзья, да и просто те, кого зацепили случаи откровенной несправедливости. И ведь не скажешь, что когда-то раньше было в стране все в порядке с этой самой справедливостью, всегда жалоб хватало, но что-то такое, видно, произошло, какой-то предел оказался превышен, и в результате выплеснулось. Так что возникло новое направление дискуссии - кто виноват во всем этом и, соответственно, ответит за все несправедливости - список рос на глазах - уже очень и очень скоро. В списке претендентов присутствовали и судьи, и прокурорские, и многие другие. Ну и политики и руководители тоже - как же без этого.
Х
Ильин наблюдал за происходящим даже с некоторой оторопью. В принципе, основное действо еще даже и не началось, а общество уже бурлило. Что же будет дальше? Было немного не по себе. Пытаясь найти в происходящем хоть что-то происходящее, он пришел к выводу, что если его что-то и радует, так это то, что и власть, и крайняя оппозиция прекратили использовать идиотский тезис: " если не ..., то кто же?" Оперировали они при этом, естественно, двумя фамилиями, что, с точки зрения Ильина, было просто оскорбительно. В России все же проживало кроме этих двух деятелей еще почти 150 млн человек, что же, так оскудела талантами русская земля?
Происходившее совсем не оставляло Ильина безучастным, но он часто вспоминал совет уже давно ушедшего очень опытного старшего товарища - того самого, у которого все интересное в жизни началось после 40 лет: в такие времена лучше находиться на посту вдали от родины. Сказано было крайне цинично, и у многих вызывало несогласие. Все же дипломатам приходилось работать с местным контингентом, а ты попробуй объясни происходящее иной раз в нашей стране так, чтобы не выглядеть при этом законченным идиотом. Но тот же самый ветеран в ответ на любые протесты добавлял: а ты только предстать себе, что тебя сейчас могут заставить делать там! И что, в отставку уйдешь? Так и посадят в придачу!
Спорить с ним было трудно. Начинал службу он еще в те времена, когда все дипломаты, по аналогии с сотрудниками многих министерств, носили форму с погонами, а на все вопросы иностранцев им было рекомендовано отвечать: спрошу у руководства. Так что если кто-то думает, что хрущевская оттепель коснулась только кинематографа и литературы, то он глубоко заблуждается.
По своим убеждениям Ильин всегда тяготел к центру, пологая, что опирающаяся именно на центр конструкция по определению намного более устойчива, чем любая, имеющая точку опоры под одним из крыльев. Проблема была в том, что отчетливо этот центр пока не просматривался. На виду и на слуху были или оголтелые демократы, или не менее упертые патриоты. И те, и другие тяготели к откровенному экстремизму и были абсолютно недоговороспособны.
Сейчас дело усугублялось еще и тем, что в министерстве произошла смена руководства, а в государственной политике в преддверии выборов все внешнеполитические темы отошли на второй план.
Посол в этой связи крайне нервничал, часто на день-два уезжал в Москву, легко пересекая закрытую границу на служебном мерседесе. У Ильина было четкое убеждение, что ездил он не за новыми инструкциями - их сейчас просто не у кого было получать, а для того, чтобы уйти от необходимости что-то объяснять местному руководству. Каждый раз, вернувшись в Минск, он глубокомысленно морщил лоб и туманно объяснял, что где-то там, то ли на Старой площади, то ли на Смоленской завершается выработка чего-то такого эпохального. Надо еще подождать. Местные делали вид, что верили. У них и у самих ясности в отношении будущего было немного.
Так все это и продолжалось, пока в один прекрасный день Ильину вдруг не позвонила Регина.
Услышав ее голос, он крайне удивился. Звонок был с неизвестного номера, и еще не факт, что он бы ответил, высветись на экране смартфона ее имя. Она сразу все объяснила.
- Ты извини, я не стала бы тебя тревожить, но тут творится такое... Твой брат пока еще в больнице. Ему лучше, но пока он ни во что вмешаться не может. А на прошлой неделе арестовали Игоря. Что-то связанное с поставками медицинской техники. И явно началась кампания. Газеты пока еще осторожно - без фамилий, а в интернете уже во всю. Галина - ну, ты ее знаешь - мечется. Собралась идти к следователю и давать ему взятку.
- Ты поосторожнее..
- Да что там, она уже со всеми знакомыми посоветовалась - как давать и сколько. Выгребла дома все деньги. Да черт с ними, деньгами, но, если не остановить, то ее точно возьмут.
- И что ты от меня хочешь?
- Ты не можешь срочно приехать? Хотя бы для того, чтобы остановить ее. Тебя она послушает. Может быть.
Ильин мог бы много чего сказать в ответ. Про историю с медоборудованием он слышал первый раз в жизни, да и знать, честно говоря, ничего об этом не хотел. Галину, жену брата, он успел узнать достаточно, чтобы понимать, что в этой ситуации она сделает все возможные глупости. Бросить все и просто так уехать в N он, конечно, не мог, и хотя бы это Регина должна была понимать. Теоретически можно было получить у Москвы разрешение на поездку по личным обстоятельствам на пару дней, но это требовало времени. Да и входить в детали ему особенно не хотелось - Регина своим звонком поймала его как раз во время очередного ужина на кухне у Валерии, и та уже начала на него как-то странно поглядывать. Так что он предпочел свернуть разговор.
- Мне надо подумать. Перезвоню позже.
Вопрос от Валерии последовал сразу же, после того, как он завершил разговор.
- Это кто, если не секрет? Просто у тебя стало такое лицо...
Да, женщина - она всегда женщина. Как-то не хотелось Ильину раньше ей рассказывать об этой истории. Вроде ничего стыдного он не делал, но вот не хотелось и все тут. О смерти его жены она, конечно, знала, упоминал он и своем пребывании в N, но так, без деталей. Сейчас пришлось рассказывать в деталях: кто, что и как. В середине разговора подтянулся Марцинкевич, быстро понял, что зашел не во время и попытался уйти, но Ильин остановил его. Присутствие приятеля позволило ему сместить акценты в разговоре - теперь речь шла в основном о возникшей проблеме с арестом двоюродного племянника. Валерии было уже явно неудобно задавать при нем вопросы в отношении Регины. Хоть какая-то передышка. Тем более, что, почувствовав какую-то напряженность, Марцинкевич стал спрашивать о деталях, которых Ильин пока не знал.