— Выходи. Твои вещи в багажнике. Вот ключи от твоей тринадцатой комнаты, — он вложил в онемевшие руки небольшую связку. — Ты сама подписала дарственную на меня. Квартиру я продал. Скоро нас разведут… И моя женщина ждет ребенка. А тебе одной много не надо, — он выдал заученный ранее текст.
— Степа, — потрясенно выдохнула девушка. — Что ты такое говоришь?
— Давай без истерики. Будешь рыпаться, тебя признают невменяемой на фоне стресса… Не усугубляй. Я тебя не на улице оставил. Скажи и на этом «спасибо», — ткнул рукой на дом, который на ладан дышал.
Аня стояла, обняв себя руками, заставляя держаться из последних сил. У ее ног лежала небольшая спортивная сумка — все, что осталось от прежней жизни, целую вечность назад.
Сколько она так столбом стояла? Час, два?
Затравленно повернулась в сторону нового жилища, откуда доносились пьяные выкрики и пахло жареным луком из открытого окна. Сглотнув ком в горле, девушка подхватила сумку и поплелась смотреть комнатенку на девять квадратных метров, в которой из мебели — скрипучий и пыльный диван, стол и старый комод, да пару табуреток шатких. Из замутненного зеркала на нее смотрела не тридцатилетняя, некогда красивая и цветущая женщина, а призрак с синими кругами под глазами и волосами, потерявшими блеск. Она потухла, высохла изнутри. Воспаленно-красные глаза таращились с укором: «Смотри, мы на самом дне и падать дальше некуда»… Оказалось, что есть.
Через неделю ее попросили уволиться из банка, где Аня работала менеджером с клиентами и получала неплохую зарплату. Болезненно-печальное лицо не вписывалось в корпоративный дух финансового учреждения. Дескать, от ее кислого вида шарахаются все клиенты. Здесь нужно радужно улыбаться и светиться счастьем… А Анне Васнецовой светить было нечем.
На восстановленную банковскую карточку упал какой-то мизер с расчета за увольнение. Остальных денег, которые они копили с мужем на светлое будущее — не было. Их сняли ровно через день после трагедии, несколькими транзакциями через банкомат. Пароль от ее карты знал только Степа.
Глава 3
Соседи по буйному дому достались те еще… Словно на подбор: несчастные, обозленные, спившиеся, те самые, на которых без слез не взглянешь и постараешься обойти стороной. Один туалет на этаж и замызганная ванна в ржавых разводах. Воду приходится греть на плитке в ведре, чтобы полить на себя из тазика. Хлипкая дверь держится на честном слове. Аня вычислила время, когда никто не сможет ее ором поторапливать и с ноги пинать по двери, когда аж штукатурка сверху сыпется.
В пять утра начинает пиликать телефон с трещиной на стекле, из скупки. Девушка роботом встает и осматривается, убеждаясь, что страшный сон — это здесь, в реальности. Наскоро умывшись, она проскальзывает мышкой по серому обшарпанному коридору со скрипучими половицами, прислушиваясь к каждому шороху. С постояльцами адова места встречаться совсем не хотелось. Ее как-то зажал один, противно пахнущий немытым телом и с помойным дыханием изо рта. Аню чуть не стошнило от отвращения. Она билась птичкой в руках бугая, слюнявившего ее шею. Удалось попасть коленом ему между ног и сбежать под проклятья и мат в спину.
Каждый день Васнецова твердила себе, что боль и безнадега уйдет, не веря в это. Быть сильной, выстоять одной против сплошной лавины… не просто, слабой и практически сломленной женщине. Она много раз мысленно возвращалась к разговору с мужем. Степан сказал про развод и другую женщину. Любимую. А она тогда кем была? Если через две недели он ее вышвырнул как надоевшего щенка, обобрав до нитки.
Деньги очень быстро таяли. Женский врач выписал ей кучу препаратов и витаминов, которые жизненно необходимы для восстановления. Вот, теперь можно кушать только таблетки на первое, второе и ужин, если она срочно не найдет работу.
Васнецовой уже отказали в двух местах, куда она сунулась, чтобы попытаться удержать свой прежний уровень. Не в полукриминальные же «микрозаймы» идти? Аня сидела на лавочке и жевала капустный пирожок, запивая чаем из пластикового стаканчика. Рядом со всего маху ухнулась грузным телом женщина и вытянула отекшие ноги в стоптанных туфлях без каблуков.