Прибывшие на станцию гости покидали космопорт белой лавиной полулюдей. И хотя многих порядком утомило пробуждение, а того больше принуждение к движению, кривые улыбки и вынужденная радость преобладали. Боль уступала место предвкушению счастья. Им помогали вспомнить о настоящей жизни. Некоторые, особенно из тех, кто выбрал себе сопровождающих, плюхнулись в механические коляски. Но основная масса всё же предпочла испытание. Гостей встретило такое обычное здесь, почти вечное солнце и приятный, слегка касавшийся их сморщенных временем лиц ветерок. Их было много, тех, кто прилетел сюда очередным рейсом с Асторны, вспомнить о настоящей жизни, насладиться эмоциями и очистить свой заплесневевший разум. Бесконечно старые женщины и мужчины, — те, кто получил свой очередной билет на станцию «Эхо». Их пол конечно же не более чем условность. Помимо мерзкого вида тел, влечение полностью отсутствует, соитие невозможно. Однако они всё ещё способны что-то чувствовать. Им всё ещё знакомы боль, жажда, голод. Именно поэтому к услугам бессмертных рассыпанные по основаниям гостиниц салоны, в которых, помимо ароматных ванн, массажа и стрижки, предложат освежающие и бодрящие процедуры. Вечная жизнь не значит молодость, а потому им нравится забота и участие.
«Взбодрить тех, кто настолько стар, не простая задача, — про себя усмехнулся Посланник, глядя на дремавших в механических колясках стариков. — Интересно, насколько сильно бы их взбодрило, узнай эти мрази кто на самом деле шаркает рядом с ними? Скольких я успел бы убить до вмешательства охраны? Весёлая бы была сцена, без сомнений!»
Однако задача всех этих процедур — подготовить гостей к погружению. Вся станция — огромный подготовительный центр, предваряющий главное событие — путешествие по миру Купола. Намного популярнее салонов многочисленные кафе и просто автоматы, ведь услада желудков — то, что напоминает бессмертным о наслаждении. Оргазм за обедом — предел их возможностей. Остальное возможно лишь в одном из секторов Купола. Лишь там они вспомнят о любви и ненависти, зависти и великодушии, доверчивости и обмане. А самое главное, — вновь обретут, пусть и понарошку, в предельно реальной симуляции, страх перед смертью.
Прибывшие на станцию бесы шаркали по бетону ослабевшими, непослушными ногами. Перекошенные временем кожаные мешки с костями, стремящиеся вспомнить о жизни, в гигантском парке развлечений. Он был среди них, — седовласый старик в таком же белом, свободного покроя костюме, с серебристым медальоном на толстой цепочке, охватившем длинную, тощую шею. На фоне молодых, энергичных служащих гости и вовсе смотрелись живыми мертвецами. Однако они были здесь господами, а молодость служила старости. Весь этот праздник воспоминаний только для них, для условно бессмертных. Условно, потому что вполне реальная смерть беса позволила Посланнику оказаться в этом мире. Случайность помогла стать, пусть и ненадолго, одним из них.
«В плане Руди не было живого мертвеца, — вспоминал Посланник. — Мы говорили о члене команды, но не о бессмертном. Большая удача. Хороший знак. Если бы бог существовал, я бы подумал, что он благоволит нашей затее.»
Он сделал вид что остановился передохнуть. Ненадолго отошёл в сторону, пропуская вперёд самых бодрых и нетерпеливых гостей, чтобы насладиться предвкушением ожидавших его приключений и собраться с мыслями. Мешали глупые, надоедливые догадки о девушке в красном платье. Она понравилась Посланнику, что совершенно не входило в список целей данной миссии. Не просто понравилась, а околдовала его своей непостижимой близостью. Она была для него особенной, даже если он и не мог понять почему.
Его старик был из первых. А значит самый старый, болезненный и слабый. Но этот бес, назло всем, никогда не брал сопровождающего или коляску. Он вообще был исключением, белой вороной среди своих. Слишком старыми являлись эти почётные гости, а потому большинство из них страдали частичной потерей зрения и слуха, передвигались лишь с помощью, по большей части в колясках. И это после беспрецедентных усилий по использованию всех достижений их цивилизации! Слабость — то, что особенно выделяло их среди прочих бессмертных. Первые — те десять тысяч демонов, что стояли у истоков их величия. Теперь же, когда его немощь лишь условность, для скорейшего исполнения задуманного, оставаться без лишнего присмотра крайне удобно. Хочется бежать, но нужно лишь медленно шаркать по идеальным плиткам дорожек. Хочется не просто болтать, а петь песни, но он вынужден хранить молчание. Хочется смеяться, чтобы пересилить тревогу, но он должен изображать боль. Хочется закончить всё поскорее, но неукоснительно следовать плану — единственно верное.