– Именно так! – подтвердила Рюмина.
– Значит, она должна была видеть, кто входит с её стороны в помещение, кто выходит, верно?
– По идее, да, – согласилась Рюмина.
– Следовательно, – развёл руками Макаров, – она могла видеть и этого… долбанного «дровосека». Не нравится мне всё это. Я не могу поверить в то, что никто ничего не видел. Какая-то там мафия на этой стройке засела. Нужно потрясти их основательно. Давайте, ребята, я чувствую, что-то тут не так. Любая овечка может оказаться диким волком.
– А домашних волков и не бывает, – вставила Шахова.
– Не умничай, Маша, – буркнул полковник. – Бывают и домашние, впрочем, в лес они всё равно поглядывают. Хорошо, – Макаров направился к двери. – О новой информации докладывать мне немедленно… – сказал он и, обернувшись у выхода, добавил: – круглосуточно. Ясно?
– Так точно, товарищ полковник, – ответил Спектор.
– Не подведите, товарищи сыщики…
– Не подведём, – уверенно ответил Спектор, но полковник уже был за дверью.
4
.
В городе случился самый настоящий переполох. В поисках вице-мэра участвовали все силовые структуры, волонтёры, просто неравнодушные граждане. А кое-кто надеялся и подзаработать, поскольку за информацию о нахождении чиновника объявили солидное вознаграждение.
Брызгалов Фёдор Степанович работал в мэрии уже давно, горожане его уважали за крутой нрав и за умение держать слово. Кроме того, Брызгалова считали чиновником, не берущего мзду. А всё из-за одного нашумевшего репортажа, когда вице-мэр при попытке вручить ему взятку, вызвал полицию. Фёдор Степанович, услышав предложение, вышел из кабинета якобы по каким-то своим делам, и позвонил знакомому сотруднику ГУВД. Вернувшись в кабинет, сделал вид, что он не против вознаграждения, но сначала, дескать, нужно обговорить детали сделки. «Обсуждали» до тех пор, пока в кабинет не вошли сотрудники полиции вместе с представителями городского телевидения.
– Ну, что, товарищ Агапов, – громко рассмеявшись, произнёс Брызгалов, – выкладывайте свою взятку на стол, пусть наши доблестные правоохранители посчитают сумму и отправят деньги в бюджет города.
Взяткодатель побледнел и едва не свалился в обморок.
– Это провокация! – опомнившись, закричал он, это клевета. – Я ничего не предлагал. Это оговор. Я буду жаловаться прокурору!
Фёдор Степанович под камеры вынул из кармана свой смартфон и включил аудиозапись, где был записан весь разговор – и обсуждаемая сумма, и предполагаемые услуги чиновника, и даже предложение, помимо суммы взятки, войти в долю «бизнеса» на два-три процента. Посетитель понял, что отпираться бесполезно, начал говорить какие-то совершенно несуразные глупости о том, что он, мол, хотел проверить, уровень коррупции в мэрии и собирался о результатах проверки тут же доложить в полицию. Самодеятельного «проверяющего» задержали и препроводили на Петровку.
Вечером репортаж показали по местному телевидению, а через несколько дней новость прошла в специализированной передаче и по федеральному каналу. Несмотря на определённый скепсис среди некоторых телезрителей (поговаривали, что это нарочная постановка и судьба задержанного неизвестна), всё же за Брызгаловым закрепилась репутация честного и принципиального чиновника.
Среди своих друзей, знакомых, коллег, если заходил разговор о коррупции и о том, что все чиновники взяточники воры, Фёдор Степанович говорил:
– Помилуйте, друзья! Сегодня при таких зарплатах в мэрии просто стыдно брать взятки и красть. Ну, в конце концов, это просто наглость. И напрасно недобросовестные граждане обвиняют скопом всех чиновников в коррупции. Поверьте, это далеко не так. Я знаю много честных и добросовестных товарищей, работающих по совести, причём у каждого из них ненормированный рабочий день. Кое-кто просто не может понять, что есть чиновники, работающие не ради корысти, не ради тог, чтобы нахапать, а именно на благо России. А те, кто голословно обвиняет всех и вся, видимо, рассуждают в меру своей распущенности и своего понимания этих непростых вопросов.
Помощник Фёдора Степановича Брызгалова не раз просил его эту тему не поднимать и не обсуждать, ибо выглядело это всегда как оправдание. Но шеф ничего не мог с собой поделать и каждый раз заводился чуть ли не на ровном месте.
– Не могу я, Ваня, слышать необоснованные обвинения, – пылко отвечал он, – ну, не могу. Кроме того, если мы будем молчать, окружающие будут думать, что так оно и есть: все чиновники казнокрады.
– А вы думаете, вы их переубедите, если будете им рассказывать о справедливости и честности? – с некоторой долей ехидности спрашивал Иван Захарович.