— И что же показало тебе ядро? Правда ли, что оно хранит разум принцессы Талии?
Его короткий, цепкий взгляд снова скользнул по ее фигуре… Александра облизнула губы и вздохнула. Он не успел поговорить с ней после той проверки, и, конечно, испытывал любопытство.
— Лишь отчасти… На самом деле, только отпечаток ее сознания в момент гибели. Но этого хватает, чтобы она смогла раскрыть некоторые особенности разума Археосов…
Рассказ о расе, населяющей Киорис не занял много времени. Она говорила лишь то, о чем договорилась с Талией, а сама продолжала наблюдать за игрой. Пожалуй, в иной ситуации занятие показалось бы ей скучным. Чем-то похожим на шахматы, которые ей никогда не давались, но не теперь…
Разум цеплялся за незначительные детали. Положение рук, когда игроки делали ход. Пальцы на фигурах. Легкие поглаживания Филис. Короткие и четкие движения шейха. В какой-то момент она замолчала и застыла, завороженно наблюдая за разыгрываемой партией. Будто за танцем, который вели лишь руки. Или действие казалось таким, потому что жрица выдерживала определенный темп?
Саша перевела взгляд на киорийку, отмечая ее видимую расслабленность и легкость, которая виделась в каждом жесте, но на лице при этом застыло сосредоточенное и напряженное выражение, которое ее противник вряд ли замечал, не отрывая взгляд от доски и слушая рассказ. Ему просто не хватило бы внимания…
— И как же много Археосов находится на Киорисе?
— Тысячи… Или даже сотни тысяч… Никто не знает. Киорийцы не исследуют океанские глубины.
— Опрометчиво с их стороны.
— Такова договоренность с Археосами…
— Пожалуй, я узнал достаточно… И выиграл.
Очередное резкое движение, и одна из фигур Филис упала с доски.
— Ваше мастерство вызывает лишь восхищение, — сдержанно отреагировала она, сразу же придав лицу спокойное выражение.
Шейх коротко улыбнулся. Он явно был доволен результатом, но скрывал свою реакцию. Данияр сухо попрощался с ними и ушел, а стражники унесли столик и принадлежности для игры.
Стоило за ними закрыться двери, как Саша взглянула на бывшую жрицу.
— Ты пытаешься очаровать его…
— Разве? — та ответила ей прямым взглядом. — Шейх — интересный собеседник, хотя сегодня нам не удалось насладиться беседой.
И взгляд дополнил фразу невысказанным: «из-за тебя…».
— И как далеко ты хочешь зайти в этих беседах?
— А ты? Как много секретов Киориса еще ты хочешь ему раскрыть?
Теперь выпад был более очевидным. И в ответ на него изнутри поднялась волна возмущения.
— Я не сказала ничего такого, чего он не смог бы узнать от Байона!
— В том то и дело, что не один киориец никогда не стал бы говорить о таком, — тихо и веско ответила Филис, и на лице ее отразилось разочарование. — Ты — не киорийка. И тебе никогда не стать одной из нас.
Воздух с шипением сорвался с губ.
— Я не могла поступить иначе!
— Ты не пыталась.
— Ты ничего не знаешь! — она вскочила на ноги. — Он едва не убил Ольгу! Разве на Киорисе жизнь не ценится превыше всего?!
— Не тогда, когда речь заходит о всеобщем благе. Каждый киориец отдал бы свою жизнь за Киорис и его будущее. Вопрос в приоритетах. Но тебе они неведомы. Кажется, наши прежние беседы пропали зря…
Ее отторжение и разочарование ранили сильнее, чем крики и обвинения. К тому же жрица не пыталась встать и оказаться с ней наравне. Даже сидя, она могла смотреть свысока.
Саша сжала кулаки и постаралась выпрямиться. Губы дрожали от обиды. На глазах выступили слезы.
— Да, я — не киорийка. И мне никогда не стать такой, как ты.
Она отвернулась и ушла в уборную. Села на унитаз. Закрыла глаза, медленно выдыхая и пытаясь успокоиться. Руки дрожали. Сердце ухало в горле. По коже пробежали мурашки. Обычное нервное напряжение. Не более. С ним она умеет справляться, но… Камеры…
Саша прикрыла ладонью рот и незаметно прикусила кожу. Слезы сразу же навернулись на глазах. А уже через минуту она сдержанно всхлипывала, размазывая по щекам соленые капли и вдохновенно шмыгая носом. Вспомнились вдруг все детские несправедливые обиды и обвинения. Очень вовремя.
Слез хватило где-то на четверть часа. Потом она медленно успокоилась. Умылась. И покинула ванную, делая вид, что ничего не случилось. У Филис это получалось лучше. Она отгородилась книгой на этросском и явно не собиралась отвлекаться.
Остаток вечера прошел в напряженной тишине. Затем они разделись и улеглись каждая на свою сторону кровати. Саша легла на живот, укрывшись покрывалом и повернув голову, чтобы смотреть в стену. В каюте стало темно. Ей отчаянно хотелось повернуться и заговорить с Филис, но та соблюдала тишину.