ВИС И РАМИН ВОЗВРАЩАЮТСЯ В МЕРВ
Поручив царство своему брату Зарду, Мубад отправляется на поиски Вис. Он скитается в пустынях, лесах и горах, оплакивая свою судьбу, раскаиваясь в том, что обрек Вис на тяжкое испытание огнем и поэтому она от него убежала. Он клянется, что, если Вис возвратится к нему, он ее простит, будет рабом ее желаний. Боясь умереть на чужбине, Мубад возвращается в свою столицу.
Между тем Рамин тайно посылает матери письмо. Он жалуется на притеснения со стороны Мубада, сообщает, что ему и Вис живется прекрасно, а когда Мубад умрет, он, Рамин, станет законным шахом, или же, не дождавшись смерти Мубада, сам свергнет его с престола.
Мубад приходит к матери, и та говорит шаху, что она сумеет вернуть Вис и Рамина в Мерв, если Мубад их простит и будет творить Вис и Рамину только добро. Мубад дает клятву, мать пишет об этом Рамину и вызывает его и Вис в Мерв. Они возвращаются, к большой радости Мубада, который все забыл и простил.
МУБАД, ВИС И РАМИН ВОССЕДАЮТ НА ПИРУ, И РАМИН ПОЕТ ПЕСНЮ О САМОМ СЕБЕ
Когда Мубад, Рамин и Вис, все трое,
Соединились, позабыв былое,
Простили прежнее, собравшись вместе,
Очистили свои сердца от мести,
Воссел однажды шаханшах седой,
А Вис блистала властной красотой.
Он чашу взял, и перед властелином,
Как щеки Вис, вино зажглось рубином.
Рамина шах позвал: исчезла злоба,
И радость шаху доставляли оба.
Супруги прелесть — упоенье взгляда,
А чанг Рамина — для ушей отрада.
Когда Рамин рукою струн касался,
То и гранит расплавленным казался.
Он песню о себе самом повел, —
У нежной Вис, как роза, лик расцвел.
«О сердце, — пел он, — боль твоя тяжка мне.
Ты, сердце, не из меди, не из камня!
Не огорчайся, позабудь печаль.
Ужель тебе меня совсем не жаль?
Ты насладись вином и пеньем сладким,
Да станет в чаше боль моя осадком!
С тобою жить осталось нам немного,
Так пусть мучений кончится дорога!
Поверь: судьба за прежние мученья
Еще попросит у тебя прощенья!
Ты будешь биться радостно, победно,
А то, что было, то пройдет бесследно.
Пусть много зла для нас таится в небе,
Но не всегда печальным будет жребий!»
У шаха в голове уже давно
Перемешалось с разумом вино.
Любовной песни, более прекрасной,
Потребовал от брата шах всевластный.
Рамин запел другую песню, — пусть
Она развеет в старом сердце грусть!
«Увидел я цветущий сад весенний,
Он создан для любви, для наслаждений.
Там — движущийся кипарис прелестный,
Там у луны чудесной — дар словесный.
Там роза райская, дыша весной,
Нежданно расцвела передо мной.
Она утешит сердце в дни ненастья,
Она умножит счастье в пору счастья.
Хотел ее любовником я стать,
А должен был садовником я стать!
Теперь, когда на розы ни взгляну,
Я вижу их расцветшую весну,
Чтоб не пробрался к розам дерзкий вор,
Ворота сада запер на запор.
Завистник, ревностью себя не мучай:
Дождешься ты от бога доли лучшей.
Тебе на небе нравится луна?
Она от бога небесам дана!»
От этой песни, что свободно пелась,
Душа у шаха страстью загорелась.
В нем ожила тоска по Вис, и вдруг
Он кубок попросил из нежных рук.
Он захмелел тотчас же от питья —
И ржавчина исчезла бытия.
Сказала Вис: «О царь, над миром властвуй,
На благо всех друзей живи и здравствуй!
Пройди свой путь в содружестве с победой,
Во всех деяньях славу ты изведай.
Как хорошо, что можем пить вино,
Что славить государя нам дано!
Кормилицу давай-ка позовем, —
Посмотрит, как мы счастливы втроем!
А если соизволит царь страны,
Расскажем ей, как мы теперь дружны.
Пускай часок побудет с нами ныне, —
Нет у владыки преданней рабыни».
Позвали мамку, оказав ей честь,
С красавицей велели рядом сесть.
Шах приказал: «Вина мне, брат, налей,
Вино из рук друзей — всего милей!»
Рамин обрадовался тем словам,
Налил вина царю и выпил сам.
Вино, исполненное самовластья,
Его зажгло пыланьем сладострастья.
Он с кубком к Вис приблизился, горя,
Сказал ей потихоньку от царя: