–Доброе утро, Грант, – поздоровался детектив. – У тебя мешки под глазами, не помешало бы выспаться.
–Зачем ты пришёл сюда?
–Чарльз послал меня проверить квартиру Гейнса и поискать чего-нибудь интересного, – начал он. – Я приехал на место и хотел уже было зайти, но два твоих отморозка не пустили меня. Увы, у меня нет твоего номера, чтобы позвонить и попросить тебя, чтобы ты приказал им охладить пыл, поэтому я приехал поговорить лично. Будь добр.
Грант недовольно вздохнул и достал телефон, чтобы набрать парней. Помыкать перед бюрократами уже изрядно действовало на нервы, оставалось только мечтать, когда этот ад закончится и всё вернётся на круги своя.
–Это что, Гейнс? – вытянул его из транса самобичевания вопрос Брэдфорда.
«Высокий, – подметил детектив. – Соответствует словам той бабки. Правда, не сказал бы, что он худой, как спичка…»
Ривз оглянулся и обратил внимание на то, как один из парней переводит Джона из одного кабинета в другой. Странное удивление Томаса породило в нём немного вопросов, но Грант решил сильно не задумываться по этому поводу. Полицейский с Джоном приблизились к ним и уже собирались пройти мимо, как вдруг Томас выставил вбок свою ногу, прямо на пути Гейнса. Тот споткнулся и кубарем свалился на пол, выскользнув из хватки полицейского.
–Ой, – изобразил неловкое извинение Брэдфорд, сделав невинное лицо. – Я случайно.
–Вы тут, наверное, все решили поиздеваться, а? – подымаясь, проворчал Джон и пошёл дальше по коридору в сопровождение копа.
«Не та подошва, – подумал Томас. – Совсем не та»
–Алло, – громко заговорил Ривз. – Парни, к вам тут сегодня один седой очкарик в бежевом плаще приезжал, ломился в квартиру Гейнса. Он скоро приедет ещё раз, впустите его, бога ради. Это детектив Френча. Да, спасибо.
Грант повесил трубку и посмотрел на Брэдфорда.
–Можешь ехать, – сказал он.
–Спасибо, Грант, – ехидно улыбнулся тот. – Рад нашему сотрудничеству.
Детектив покинул зал и Ривз направился дальше, к своему кабинету. У самых дверей его уже ждала дочь, которая, увидев отца, явно пришла в неподдельное удивление.
–Сколько ты сегодня спал? – спросила она.
–Может, пару часов. Плюс-минус, – отомкнул замок он, и оба зашли внутрь. – Как дела с учёбой? Почему не в институте?
–Сегодня выходной, пап.
–Ладно, – Грант сел за своё кресло и потёр глаза.
–Как успехи в продвижении дела? Вытрясли чего из этого парня? Как его? Гейнс?
–Нет, – ответил Ривз так, словно это его совершенно не беспокоило. – Всё, к чему я смог прийти это то, – он встал, подошёл к карте города, висевшей у него на стене и, отметив красным маркером две точки, на которых убили Дилана и Шеннон, провёл между ними сплошную вертикальную линию. – Что два места преступления складываются в идеальную прямую линию.
Кэсседи задумчиво глядела на карту, где оба места соединялись в прямую линию, не произнося ни слова. Обычно, в такие моменты, она всегда размышляла над вероятными теориями и вариантами, после чего выдавала их отцу. В этот раз Грант, как и всегда, стоял у карты, ожидая, пока дочь выскажет своё мнение.
–Я крайне сомневаюсь, что это просто совпадение, – наконец сказала она.
–Вот и я так думаю, – капитан вернулся в своё кресло и мгновенно расслабился, чувствуя, как сонливость накатывает обратно. – Что-то за этим есть…
–Может, стоит расспросить Гейнса по этому поводу? Сколько ты будешь ещё его держать здесь?
–Я его отпущу, – разочарованно ответил капитан. – Чёртовы родители Шеннон хотят, чтобы дело поскорее закрылось и прессуют нас через мэрию, но я так не могу. Подставлять, возможно, абсолютно невиновного человека, это не мой стиль ведения дел. Пусть делают, что хотят.
Кэсседи взглянула на уставшего отца и переняла часть его переживаний. Действительно, трудно быть зажатым с обеих сторон, когда тебе угрожает мэр, а ты не можешь словить какого-то маньяка и думаешь о том, чтобы поставить на его место левую фигуру. Её отец всегда был человеком чести и не позволял себе ничего несправедливого и подлого. Кэсси знала, что ни за что на свете этот капитан не обвинит в преступлении кого-то невиновного. Он всегда копает до последнего, пока не находит настоящего убийцу. За это многие его уважали, в том числе и сама Кэсседи. Ведь в мире, полным несправедливости, мало кто может быть таким лучом надежды для общества.