Я нахмурилась, поскольку сейчас мне меньше всего хотелось быть закадычным другом Мэнди, пока Келлан пытался трахнуть меня пальцами на заднем сидение машины. Прежде это было забавно. А теперь? Теперь я знала, что мое тело требовало другого обращения. Экспертного подхода. Опытных прикосновений.
Я: Мне нужно спросить у папы.
Она ответила сразу.
Мэнди: Рик меня любит, он точно согласится.
Одно время я ругала ее, поскольку она бесстыдно флиртовала с моим отцом. Однако теперь, переспав с его лучшим другом, я чувствовала себя лицемеркой.
Я: Посмотрим. У нас гости.
И все же я знала, что Мэнди права. Папа меня отпустит. Несмотря на то, что был шерифом нашего города, отец полностью доверял мне. И я действительно вела себя примерно... выходя из нашего дома. Ему нужно было волноваться о том, что происходило под нашей крышей.
Я положила телефон на тумбочку и вышла из комнаты, чтобы проверить не пришел ли Брандт. Войдя в кухню, я подпрыгнула, увидев папу возле кофе-машины. Обе его ладони лежали на краю стойки, а голова склонилась вперед. Иногда его действительно выматывала работа.
– Ты в порядке, пап? – спросила я, подходя сзади, чтобы обнять его. Отец был высоким и крепким, как Брандт, но когда обнимала папу, всегда испытывала другие ощущения. Безопасность, силу и любовь, исходившую от него. С его лучшим другом была совсем иная история.
– Да, – отозвался он хриплым от волнения голосом. – Просто трудно смотреть, как твои ровесники попадают в столь плохие ситуации. Мне повезло, что ты столь невинна и не общаешься с плохими людьми.
Я опустила руки, и отец повернулся, чтобы посмотреть на меня печальным взглядом.
– Мне жаль, что у тебя выдалась тяжелая ночь.
Он улыбнулся, но его глаза остались серьезными.
– Мне тоже, – взгляд отца переместился куда-то мне за спину, и волосы на затылке, казалось, встали дыбом. Я поняла, что это Брандт. Брандт, который прошлой ночью глубоко погружался в мое тело. От этой мысли мне пришлось подавить нервным смешок. Мне так хотелось, чтобы он взял меня за руки и показал отцу, что мы стали парой.
Но разве мы ею были?
Или это просто бурный роман, который завтра уже закончится?
– Привет, малышка, – его тон буквально сочился сексуальностью. – Как ты себя чувствуешь этим утром? – он притянул меня к себя для абсолютно невинного поцелуя. Только вот его рука сжала мою задницу отнюдь не невинно.
– Хорошо. А вот папе сегодня объятия нужнее, – задыхаясь, проговорила я. – У него выдалась тяжелая ночь.
Брандт отпустил меня и налил себе кофе, который сварил папа.
– Ты в порядке, мужик?
Отец кивнул и печально посмотрел на меня.
– Да, но давай сегодня сходим в бар. Мне нужен крепкий алкоголь, черт возьми.
Брандт напрягся, но больше ничего не выдавало его разочарования. Мое сердце, напротив, громко застучало.
– Если тебе это нужно, так и сделаем, – ответил Брандт.
– Ты не заскучаешь одна вечером, принцесса? – спросил папа.
Я кивнула и заставила себя улыбнуться.
– Мэнди пригласила меня посмотреть кино, – солгала я. – Со мной все будет отлично.
Брандт осмотрел меня острым взглядом, под которым я почти растаяла. Не ясно, искал ли он признаки лжи или боли. И то и другое было ясно, как божий день, так что я абсолютно уверена, что Брандт нашел искомое.
– Тогда все отлично, – отозвался папа, взъерошив мои гладкие волосы, испортив прическу. – Развлекись со своей подругой, пока мы погуляем.
Брандт и не думал спорить. Сдержав глупые слезы, я извинилась и ушла.
– Куда мы едем? – спросила Мэнди, жуя жвачку. Келлан опустил крышу своего «мустанга», и ее длинные светлые волосы развивались на ветру, норовя попасть мне в лицо. Собственные я закрутила чертовски крепко, чтобы не дать ветру испортить себе прическу. Мэнди, однако, была такой же дикой, как и ее волосы, потому, казалось, выглядела счастливой, когда ей в лицо дули порывы ветра.
Келлан одарил меня волчьей усмешкой и похлопал по бедру.
– Туда, куда пускают детей.
Я закатила глаза и посмотрела на дорогу, мыслями уносясь к тому, что произошло чуть раньше. Папа не появится дома весь остаток дня. Я знала, что они с Брандтом близки, но никогда раньше меня не раздражали их вылазки. Папа полагался на Брандта, когда ему нужно было расслабиться, если вдруг стало плохо. И сейчас это было болью в заднице, поскольку все, чего мне отчаянно хотелось – чтобы папа лег вздремнуть, а я могла остаться с его лучшим другом.