— Понимаете, доктор, — довольно быстро приходит в себя. ― Вивьен… она… ― опускает глаза. ― Она имеет не совсем правильный вес. И очень хотела похудеть. К свадьбе.
― И выбрала для этого самый худший и вредный способ, не правда ли?
Теперь я удостаиваюсь осуждающего взгляда и втягиваю голову в плечи. Можно было бы что-нибудь сказать в свое оправдание. Но ведь я действительно не знаю, что себе надумала Вивьен.
— Запомните, юная леди, голодать нельзя ни в коем случае, — продолжает поучать мистер Ллойд. ― Поэтому вы так тяжело перенесли болезнь и чуть не умерли. Откуда организму брать силы, чтобы бороться? А еще… м-м-м… советую не увлекаться корсетами. По крайней мере, пока не поправитесь до конца.
Киваю и смущенно опускаю взгляд. Невероятно стыдно, потому что я это и так понимаю. В отличие от леди Роуз. Но именно меня теперь мистер Ллойд будет считать глупышкой. И Торнтон, пожалуй… Хотя, разве не все равно, что он обо мне будет думать. Судя по подслушанному разговору, он такой же негодяй, как и Спайк.
— Мне уже пора, леди… с вашего позволения, — врач слегка склоняет голову. — Я передам его светлости, что с леди Вивьен все в порядке, — довольно поправляет очки и подхватывает за ручку небольшой черный саквояж.
― Доктор, а как вы думаете, Вивьен сможет посетить вечер у леди Барроуз? Он через неделю… и Люси очень хотела ее видеть.
Мистер Ллойд задумывается:
― Если ненадолго, и будет придерживаться рекомендаций. Но пусть ваш семейный врач еще раз осмотрит ее непосредственно перед приемом. На всякий случай. Доброго вечера, леди.
— Доброго вечера, — в разнобой прощаемся и мы.
— Позвольте задать вам еще несколько вопросов и провести, — щебечет леди Роуз и выходит вместе с врачом.
А как только за ним закрывается дверь, сестры подлетают к моей кровати и садятся с двух сторон.
― Ну ты даешь, Вив! — восклицает Селеста. — Упасть в обморок прямо на руки Торнтону. Тебе позавидуют все леди этого сезона.
Ее глаза возбужденно сверкают, а на лице появляется смакующая улыбка. Наверное, уже представляет, с каким наслаждением будет рассказывать об этом событии.
— Ах, и как он тебя подхватил! — задыхается от восторга Гортензия, мечтательно закатив глаза.
― Вы в своем уме? ― чуть не кричу. — Я потеряла сознание, потому что слишком затянули корсет и недолечили болезнь. А если бы я ударилась головой? Разбила ее. Я могла остаться калекой или даже умереть!
Мне выть хочется от того, какие приоритеты в головах у этих девчонок.
― Ай, глупости! — машет Гортензия. — Зато ты бы видела, как он тебя подхватил. Такой сильный. Нес, как пушинку. А ты, Вив, далеко не пушинка…
— Спасибо, что напомнила… — недовольно ворчу.
Но Гортензия даже не замечает. Тараторит себе дальше, захлебываясь от восторга.
— Он такой мужественный! Какие у него руки…
— И губы, — подхватывает Селеста, прижимая ладони к разгоряченным щекам.
— Ты счастливица!
Закатываю глаза и откидываюсь на подушку. Это полный провал. Куда я попала?
— Теперь я понимаю, почему ты отказала Джефри, — Селеста и не думает униматься. ― Но это не честно по отношению к нам, Вив.
— Мы тоже хотим замуж, — добавляет Гортензия.
Открываю один глаз и удивленно смотрю на них.
— Так выходите. Кто вам мешает?
— Издеваешься, — зло щурится Селеста. ― Мы не можем пока ты не замужем. Иначе не будет приданого. Забыла?
— Пожалуй, головой ты все-таки ударилась, раз не помнишь, — кусает губы Гортензия.
— Брось мечтать о Торнтоне, — продолжает Селеста. — С такой внешностью тебе ловить нечего. Лучше возвращайся к Джеффри. А Торнтона оставь мне, — мечтательно улыбается и принимается накручивать на палец тщательно завитый локон.
— Или мне, — обиженно толкает ее в плечо Гортензия. — Почему все всегда тебе, Селеста?
— Потому что я старше. А ты должна меня слушаться, — нравоучительно произносит. — Когда будем собираться на прием к леди Барроуз, завяжи мне тоже корсет потеснее. Маман такое не одобрит, поэтому придешь, когда Тина закончит. Я намеренно отошлю ее за какой-нибудь безделушкой. Хочу воспользоваться идеей Вив.
Я ошарашено хлопаю глазами. Какой идеей? Они сошли с ума?
― Заболеешь воспалением? — округляет глаза Гортензия.
― Дура! Упаду в обморок ему на руки!
— И я упаду! — сразу возмущается Гортензия. — Почему только ты?
Поднимаю вторую подушку и накрываю ею голову. Слушать эти споры просто нет сил.