Черт бы побрал его и его очаровательный, мальчишеский энтузиазм. С тех пор как я
признался ему в любви, мне все труднее и труднее сохранять ворчливый вид рядом с ним.
___________
ЧЕРЕЗ ЧАС КУХНЯ НАПОМИНАЕТ ЗОНУ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ. МУКА покрывает
все поверхности, включая лицо Жерарда и мои волосы. Брызги красной и зеленой глазури
украшают нашу одежду, стены и, почему-то, даже потолок. Теплый, сладкий аромат
печений наполняет воздух, смешиваясь с песней Мэрай Кэри «Все, что я хочу на
Рождество, - это ты», звучащей из маленького радиоприемника.
Жерард в своей стихии. На нем белый фартук Оливера и поварской колпак, который он
нашел спрятанным в шкафу, криво сидит на его светлых волосах. Он похож на большого
ребенка, играющего в переодевания.
В отличие от него, на мне фартук Дрю «Встряхни и запеки эту попку». Я протестовал, когда Жерард бросил его мне, но он усмехнулся и сказал: «Дрю счел бы это за честь».
Несмотря на беспорядок и неизбежную уборку, которая нас ожидает, печь с Жерардом
было удивительно весело. Он - вихрь энергии, танцует по кухне, смешивая, раскатывая и
украшая печенье с очаровательным и изнурительным энтузиазмом.
В какой-то момент он капнул глазурью мне на нос, а потом слизал ее. Это было так же
эротично, как и сладко, и, естественно, он об этом не догадывался. В ответ я обсыпал его
мукой, что привело к короткой, но интенсивной борьбе за еду, в результате которой мы
задыхались от смеха.
Звенит таймер духовки, возвращая меня в настоящее, и Жерард сразу же начинает
действовать. Он быстро вынимает противни с идеально золотистым печеньем и ставит их
на охлаждающие подставки, выглядя нелепо гордым собой.
«Та-да! Вот плоды наших трудов!»
Я фыркаю на его выходки. «Скорее, плоды твоего труда. Я в основном просто стоял там и
выглядел красиво».
Жерард подмигивает мне. «И, кстати, ты отлично справился с этой задачей».
Мои щеки теплеют, и я быстро отворачиваюсь, чтобы вытереть стол. На глаза мне
попадается тюбик с красной глазурью, который каким-то образом избежал кровавой
битвы за выпечку. Я беру его в руки и переворачиваю, пока в моей голове рождается идея.
Это нелепая идея, правда. Прежний Эллиот отверг бы ее как слишком рискованная,
слишком смелая. Но новый Эллиот, который принял хаос любви к Жерарду, испытывает
трепетное волнение.
Я прочищаю горло, стараясь говорить непринужденно: «Эй, Жерард? Не мог бы ты
подойти сюда на секунду? Мне нужна твоя помощь кое с чем».
Жерард подходит, его лицо светится любопытством. «В чем дело, Лютик?»
Я закатываю глаза от такого прозвища, но не могу полностью подавить улыбку. «Во-первых, никогда больше не называй меня так. А во-вторых, мне нужно, чтобы ты положил
руки на стойку и раздвинул ноги».
Жерард моргает на меня, его черты омрачает замешательство. «Ну, хорошо? Но зачем?»
Я пожимаю плечами, изображая беззаботность. «Просто доверься мне, хорошо?»
Он мгновение колеблется, ища на моем лице хоть какой-то намек на мой план, но я
сохраняю нейтральное выражение лица. Поняв, что я не собираюсь ничего выдавать, он
пожимает плечами и подчиняется. Он кладет свои большие руки на прохладную
мраморную тумбу и раздвигает ноги, повернувшись ко мне спиной.
Я на мгновение замираю, чтобы полюбоваться видом. Задница Жерарда - это чудо
современности.
Такой заднице место на обложке порножурнала или в музее, посвященном мужской
форме. И это все мое.
Делаю шаг ближе, и сердце бешено стучит в груди, когда я вцепляюсь пальцами в пояс
его треников. Жерард напрягается, его голова поворачивается, чтобы заглянуть через
плечо.
«Эллиот, что ты...»
Прежде чем он успевает закончить фразу, я одним движением стягиваю с него треники и
боксеры вниз одним быстрым движением, обнажая его голую задницу перед прохладным
воздухом кухни. Жерард удивленно вскрикивает, его руки рефлекторно хватаются за
ягодицы.
Я отбиваю их, низким и властным голосом приказывая ему держать руки на стойке. Он
громко сглатывает, его глаза расширяются и темнеют от смущения и возбуждения. Он
подчиняется, медленно возвращая руки на место.
Я откупориваю тюбик с глазурью и подношу его к гладкой, золотистой коже его левой
ягодице. Медленно и осторожно я рисую праздничный узор.
Жерард дрожит, его дыхание сбивается на короткие резкие вздохи, пока я работаю. Я могу