определить напряжение в его теле по тому, как напрягаются и дергаются мышцы его
задницы от ощущения холодной глазури на его теплой плоти.
Я переключаюсь на правую ягодицу Жерарда, тюбик с глазурью парит над его гладкой
кожей, чтобы продолжить рисунок. Дыхание Жерарда становится рваным, а его пальцы
скребут по столешнице.
Звуки драки, ругань и редкие взрывы смеха Дрю и Джексона проникают на кухню, напоминая мне, что мы не одни в этом доме. Один из них может войти и застать нас в
таком компрометирующем положении в любой момент. Но вместо того, чтобы
почувствовать тревогу или смущения, я чувствую, что риск меня возбуждает.
Я прикусываю губу, сосредотачиваясь на том, чтобы придать изгибу задницы Жерарда
мускулы и вихри. Вскоре рисунок обретает форму под моими руками. Это связка конфет, так как это почти все, что я могу нарисовать.
Голова Жерарда низко свисает, а спина напрягается, пока я продолжаю свою работу. Зная, что я могу превратить этого большого, сильного хоккеиста в дрожащее месиво, заставляет
меня чувствовать себя таким же могущественным, как Супермен.
Я добавляю несколько последних штрихов к конфетам, а затем отступаю назад, чтобы
полюбоваться на свою работу критическим взглядом. Она не идеальна - линии не ровные, а изгибы не совсем симметричны. Но никто не говорил, что я Пикассо.
«Вот так. Все готово». Я закрываю тюбик с глазурью и откладываю его в сторону.
Жерард поднимает голову и поворачивает тело, пытаясь разглядеть мое творение. «Что
это?»
«Карамельные трости».
Жерард смеется. «Только ты мог додуматься украсить мою задницу как рождественское
печенье».
Я пожимаю плечами, не раскаиваясь. «Что я могу сказать? Печь с тобой печенье было
весело, а это», - я махнул рукой на свои работы, - «просто глазурь на торте».
Он стонет от ужасного каламбура. «Ты смешон».
Я ухмыляюсь, ободренная реакцией Жерарда. «Тебе это нравится».
Он не отрицает этого, просто слегка сдвигает бедра, чтобы нечаянно представить свою
задницу мне, как подношение. И кто я такой, чтобы отказаться от такого
соблазнительного угощения?
Я опускаюсь на колени позади него, и мои руки поднимаются, чтобы обхватить его попку.
Глазурь под моими ладонями прохладная и липкая. Я наклоняюсь, мое дыхание скользит
по изгибу его ягодиц.
Жерард вздрагивает, и с его губ срывается тихий вздох, когда я нежно целую его левую
ягодицу. Мой язык стремительно вырывается наружу, чтобы проследить спиралевидные
линии рисунка. Сладость глазури смешивается с соленым привкусом его кожи. Это
мощное сочетание, от которого кружится голова.
Я не тороплюсь, смакуя момент, когда с губ Жерарда срываются придыхательные стоны.
Я покусываю и посасываю нежную плоть, оставляя за собой покрасневшие следы, которые резко выделяются на фоне его бледной кожи.
Жерард упирается бедрами в мое лицо в безмолвной мольбе о большем. И я подчиняюсь
ему, переходя к правой ягодице. Он издает низкий, гортанный стон, и этот звук посылает
вспышку огня прямо в мой пах.
«Эллиот», - задыхается он, голос у него рваный и напряженный. «Это потрясающее
ощущение».
Гордость раздувается в моей груди от его комплимента. Ободренный, я раздвинул его
ягодицы в стороны, обнажая тугую розовую дырочку. Жерард напрягается, и испуганный
вздох вырывается из его губ, когда он осознает мои намерения.
Я наклоняюсь и провожу плоской стороной языка по его входу одним долгим, медленном
лизании.
«Святые сникерсы!» Его задница снова прижимается к моему лицу.
Я ухмыляюсь, довольный его реакцией, и делаю это снова, проводя языком по
сжимающемуся ободку. Жерард бормочет бессвязные мольбы, пока его дырочка трепещет
и сжимается, пытаясь втянуть меня глубже. И я это делаю. направляю язык и проталкиваю
его внутрь.
Когда я проникаю в плотное кольцо мышц, Жерард издает сдавленный всхлип. Его руки
скребут по столешнице, ногти все сильнее впиваются в мрамор.
Я провожу языком в ровном ритме, проникая и выходя из дырочки Жерарда. Его вкус
опьяняет - мускусный, мужской, с нотками сладости от глазури. Я не могу насытиться. Я
зарываюсь лицом между его ягодиц, прижимаясь носом к его телу, и самозабвенно трахаю
его языком.
Бедра Жерарда дрожат от усилий, которые он прилагает, чтобы удержаться в
вертикальном положении. Его пальцы ног загибаются в пушистых носках. «Пожалуйста,
Эллиот. Мне нужно прикоснуться к себе. Могу я убрать руку со стойки? Я так близко...»