Вместо этого я обычно просто смотрю, как он тренируется, и читаю книгу, которая
попалась мне под руку.
Сегодня это «Портрет Дориана Грея». Я на полпути к главе, где Дориан начинает свое
падение по спирали, когда Джексон прерывает меня своим визгом.
«Успокойся, - шиплю я, запихивая книгу в сумку. «Все, что он сказал, что был на
нескольких твоих играх и знает, что у тебя убийственная рука».
Глаза Джексона стекленеют, как будто он пересматривает каждый момент, проведенный
на футбольном поле, ища точные моменты, когда Жерард мог быть там. «Он говорил о
моей руке-убийце?»
«Да. Поздравляю. Ты знаменит».
Джексон опустился обратно на скамейку с глупой ухмылкой на лице. «Подожди. Почему
Жерард вообще с тобой разговаривал?»
Я не обращаю внимания на то, что это звучит так, будто Жерард ни за что на свете не стал
бы разговаривать со мной без причины, потому что это не может быть далеко от правды.
«Он потерял свою хоккейную клюшку и пришел в библиотеку, чтобы найти ее».
«И ты помог ему найти ее», - заявляет Джексон, как будто это неоспоримый факт
природы, как гравитация или анаболическое окно.
«Мне нечем было заняться». «Конечно». Джексон начинает нагружать штангу
пластинами, гораздо большими, чем человек может поднять без механической помощи.
«Мы все еще на сегодняшнюю игру, верно?»
Я колеблюсь. «Может быть».
«Эллиот». Джексон бросает на меня строгий взгляд. Комически серьезный, учитывая, что
он исходит от человека, который обычно излучает веселье. «Ты сказал, что будешь. Я
знаю, что тебе нравится наблюдать за их игрой, даже если ты никогда не признаешься в
этом».
Он, конечно, прав. Смотреть хоккей - одна из немногих уступок, которые я сделал
культуре качков. Но Джексон не знает, что я люблю смотреть его, потому что есть что-то
эротическое в скорости и жестокости в этом виде спорта.
Видеть, как мускулистых парней из колледжа впечатывают в борта, снимают с них шлемы
после игры и кровь и пот стекают по их лицам.
Иногда, когда я остаюсь один ночью, я представляю себя в гуще событий. Не в качестве
игрока - потому что кого мы обманываем? Я бы продержался всего две секунды на льду, в
качестве какого-то извращенного спортивного тренера.
Я бы держал свою маленькую аптечку, наполненную марлей и антисептиком, прикладывая ее к разбитым губам и опухшим глазам. Мои руки задерживались дольше, чем нужно, чувствуя, как жар от их усилий излучается через кожу.
В моих фантазиях они благодарны мне за внимание, но этого недостаточно, чтобы
исцелиться. Им нужен выход их сдерживаемой агрессии, и я готов помочь.
Один за другим они по очереди издевались надо мной в раздевалке - швыряли меня о
шкафчики, наносили удары, от которых у меня дрожали кости. Каждый вечер я
возвращался домой с новым созвездием синяков, каждый из которых сувенир от разных
игроков.
Я знаю, что это извращение, но боль заставляла меня чувствовать себя живым.
Но теперь, когда я встретил одного из «Бесстрашной четверки», все изменилось.
«Земля - Эллиоту». Джексон машет рукой перед моим лицом. «Ты совсем отключился. Ты
думала о Жерарде?»
«Нет», - вру я. «Я думал о том, успею ли я закончить домашнее задание по статистике до
игры».
Джексон пожимает плечами. «Ты же ботаник. Ты сделаешь его за десять минут».
И снова он прав. Большинство моих курсовых работ сейчас до смешного просты, что
оставляет мне избыток свободного времени, которое я обычно трачу на чтение или
размышления - или, как сегодня, на фантазии о заднице Жерарда Гуннарсона.
«Знаешь что? Отлично». Я щипаю себя за переносицу, чтобы не допустить второю
мигрень за день. «Я пойду на игру».
«Да!» Джексон поднимает кулак в воздух. «Будет здорово увидеть Жерарда в действии
после того, как вы сблизились».
«Мы не сблизились».
«Как скажешь». Джексон приступает к следующему подходу, хрюкая при каждом
повторении.
«Может, ты попросишь его об одолжении», - говорит он между подходами.
«О каком одолжении?»
«Например... дать мне автограф или что-то в этом роде».
Я фыркнул. «Ты ведь понимаешь, что ты такая же важная персона, как и он? Может, даже
больше, учитывая, что футбол в колледже показывают по национальному телевидению
чаще, чем хоккей».
Джексон заканчивает свой сет и садится, чтобы вытереть пот со лба полотенцем. «Да, но
он был моим кумиром с первого курса. Было бы странно, если бы я просто подошел к