Несмотря на затуманенное зрение, мне удается перехватить небрежный пас и проскочить
по льду. Толпа ревет, когда я набираю скорость и пробираюсь сквозь защитников
«Викингов». Краем глаза я вижу, как Дрю прорывается к сетке с клюшкой наготове.
Но прежде, чем я успеваю отдать шайбу, я чувствую резкий треск между лопатками. В
следующий момент я с бешеной скоростью несусь к бортам. Я держусь, чтобы не
удариться, но это все равно что пытаться остановить товарный поезд с помощью
перышка.
БУМ!
Мой шлем трескается, когда я сталкиваюсь с бортом. На мгновение я не знаю, в какую
сторону подниматься, потом гравитация берет верх, и я скольжу вниз по бортам, как герой
мультфильма.
Я неподвижно лежу на льду, как человеческая морская звезда. Я не двигаюсь. Я не дышу.
Все вокруг болит. Потолок арены колышется, и белые огни сбиваются в
головокружительном танце, когда я пытаюсь сфокусировать взгляд. Я моргаю, раз, два, надеясь, что это рассеет туман, осевший в моем мозгу. Но этого не происходит.
Секунды превращаются в минуты, пока я пытаюсь сохранить сознание. Холод льда
просачивается сквозь мое снаряжение, и звуки, которые раньше были четкими и ясными, теперь превратились в приглушенный гул. Я знаю, что болельщики кричат, а судьи дуют в
свистки, но ничего из этого не слышно.
Я слишком хорошо понимаю это чувство. Добро пожаловать в раздел сотрясения мозга...
ох, черт, я сбился со счета.
Коньки, врезающиеся в лед, становятся все громче по мере их приближения. Я вижу лицо
Дрю, его рот произносит слова, которые я не могу разобрать. Озабоченность проступает
на его лбу. За ним быстро следуют Оливер и Нейтан, их выражения одинаково
напряженные.
«Джи-мен, ты в порядке?» Голос Дрю наконец пробивается сквозь дымку.
Я киваю, но это движение вызывает у меня приступ тошноты. «Просто... перевожу
дыхание». Боже, даже говорить больно.
«Это был грязный удар», - хмыкает Оливер. «Гребаные викинги».
«Их тренер ведет себя так, будто ни черта не видел», - добавляет Нейтан.
Дрю наклоняется ближе ко мне. «Ты можешь встать?»
Я делаю глубокий вдох и заставляю свои конечности двигаться. Мои руки скользят по
льду, когда я пытаюсь приподняться на локтях. Мир кренится, и я падаю обратно вниз, а в
глазах вспыхивают звезды.
Да, это нехорошо.
Тренер Донован уже у бортов, выкрикивая непристойности, от которых у моей мамы
случился бы сердечный приступ. Он так зол, что вена на его лбу вот-вот лопнет. Его лицо
такое же красное, как и волосы, и я истерически смеюсь.
Все смотрят на меня, думая, что я сошла с ума. Возможно, так оно и есть.
Где Марти, когда он нам нужен? Он врач команды, и отличный врач.
Тренер кладет мясистую руку на плексиглас и кричит: «Гуннарсон! Поговори со мной!»
«Думаю, у него сотрясение мозга», - отвечает Дрю.
Двое игроков «Викингов» подбегают к нему на коньках, один из них - Андерс Крафт, их
капитан и предполагаемый перспективный игрок НХЛ. Он выглядит почти извиняющимся
от лица своего товарища по команде.
«Извините за это», - говорит он. «Это было не специально».
«Оставь это», - огрызается Дрю.
У меня сейчас нет сил играть в миротворца. Все, что я могу сделать, это надеяться, что
кто-нибудь позвонит моим родителям, потому что я уверен, что вот-вот потеряю сознание.
«Ларни, Джейкоби, отведите его на скамейку», - говорит тренер Донован.
Дрю и Оливер просовывают руки под мои и медленно поднимают меня. Мои ноги
беспомощно подгибаются под меня, когда они наполовину волокут, наполовину несут
меня к скамейке.
Новые волны боли проходят по моей голове и шее, и я громко стону. Я падаю на скамью, как мешок с картошкой. Марти бросается ко мне с полотенцем и нюхательными солями.
Он осторожно снимает с меня шлем, а затем протирает мне лоб, который начинает
кровоточить.
«Ты хороший друг, Марти». Я похлопываю его по лицу. Он молодой парень, не старше
тридцати пяти, и без него наша команда пропала бы. Он латал нас больше раз, чем я могу
сосчитать. Этому парню надо дать медаль или что-то в этом роде.
Болельщики освистывают, пока судья сопровождает провинившегося викинга в штрафной
бокс. Я ценю их поддержку и демонстрирую это, одаривая всех их широкой улыбкой.
Все аплодируют, радуясь, что со мной, похоже, все в порядке.
Потому что так и есть, или так и будет, как только прекратится этот звон в ушах.