о том, что в Жерарде есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд?
Джексон, однако, слишком отвлечен зонтиком в моей руке, чтобы требовать за
подробностями.
«Что это за штука, во имя всего святого?» На его лице смесь ужаса и восхищения.
Я протягиваю его ему с ухмылкой. «Это твой зонтик, любезно предоставленный Сары».
Джексон осторожно берет его, боясь, что он может его укусить. Он держит его на
расстоянии вытянутой руки и смотрит на меня в недоумении. «Он такой... розовый».
«Настоящие мужчины носят розовое». Я повторяю слова Жерарда с ухмылкой. Джексон
стонет и демонстративно качает головой. «Я не могу быть замечен в этом, Эллиот. Моя
репутация будет испорчена».
«Какая репутация?» поддразниваю я. «Та, где ты известен тем, что застрял под дождем без
зонтика?»
Он смотрит на меня. «Ты худший лучший друг на свете».
«Я знаю».
Джексон тяжело вздыхает, и его широкие плечи опускаются в знак поражения. «Наверное
нищим выбирать не приходится, да?»
«Нет». Я слишком сильно наслаждаюсь его дискомфортом. «Либо это, либо промокнуть и
вернуться в общежитие».
Джексон ворчит что-то нечленораздельное под нос, а потом неохотно вертит зонтик, как
дубинку. Изящные края и блестящая ручка комично смотрятся в его больших мозолистых
руках.
«Пойдем». Он дергает головой в сторону выхода. «Давай покончим с этим».
Я опускаюсь на ступеньку рядом с ним, и мы выходим в бушующий шторм. Ветер хлещет
по зонтику, и Джексону приходится хвататься за ручку обеими руками. чтобы он не
улетел.
Он переплетает свою руку с моей, пока мы идем по скользким тротуарам и
переполненным водостокам. Это добрый жест, и все же... я не могу не сравнить этот
момент с предыдущей прогулкой с Жерардом.
С Джексоном мы чувствуем братскую привязанность. Мы шутим и подтруниваем друг
над другом, обмениваемся язвительными репликами, как всегда.
Но с Жерардом все было по-другому. В воздухе витал заряд, от которого покалывание
кожи и учащенное сердцебиение. Когда он держал зонтик над моей головой, чтобы
укрыть меня от сильного ливня, я почувствовал себя... в безопасности. Защищенным.
Как будто ничто не могло коснуться меня, пока я был с ним. Это пугающее осознание. От
этого осознания мой желудок скручивается в тревожные узлы.
Что это значит? И, что еще важнее, что мне с этим делать?
ПИСЬМО ОТ ЛЕДЯНОЙ КОРОЛЕВЫ
От: theicequeen@blog.com
Кому: gunnarsong@bsu.edu
Дата: 8 октября 2015 г.
Тема: Пенни за ваши мысли
Привет, Жерард!
Я очень рада, что тебе понравился мой последний пост! Твоя хоккейная задница
действительно зрелище, на которое стоит посмотреть. Я имею в виду, то, как она
заполняет те треники, которые ты всегда...мне становится жарко от одной мысли об этом.
Спасибо, что ты так хорошо ко всему этому относишься. Я знаю, что некоторым парням
может быть немного не по себе, но только не тебе. Ты - настоящий MVP.
Это подводит меня к следующему гениальному решению. Я думаю назвать свой
следующий пост в блоге «Руки Жерарда Гуннарсона: Исследование мужественности».
Потому что эти твои большие руки так и просятся, на анализ. Что скажешь, красавчик?
Готов ли ты к тому, чтобы твои руки прочитали?
До следующего раза.
Ледяная королева на коньках!
Глава одиннадцать
ЖЕРАРД
Я не могу сказать за всех парней, но я знаю, что всякий раз, когда мне скучно до безумия
я дрочу.
Из-за обильных дождей, которые идут в последнее время, занятия были отменены на
сегодня. Лужи по всему кампусу превратились в озера, и единственные, кто может
попасть на занятия, - это команды по гребле и плаванию.
Некоторые ребята с рассвета играют в NHL16 в гостиной, но я не в настроении. Сегодня у
нас тренировка, и я бы предпочел играть в настоящий хоккей, а не в виртуальный.
Я сбрасываю одеяло до самых ног и широко раздвигаю голые ноги. На мне ничего нет -
даже нижнего белья, потому что температура моего тела горячая, как в духовке. Так было
с тех пор, когда у меня началось половое созревание. Если я надеваю одежду в постель, я
потею больше, чем свинья в сауне.
Это черта Гуннарсонов. Моего отца постигла та же участь. Мои кузены-мужчины, тоже.
Ночевки в детстве были, мягко говоря, интересными. По крайней мере, мы все
спортсмены. Ничего такого, чего бы никто из нас не видел раньше.