только с девушками. Но значит ли то, что мне нравится Эллиот, что я гей? теперь? Или
это значит, что я...
Мои мысли обрываются, а слова начинают расплываться. Это очень много, но это и
успокаивает. Как будто есть дорожная карта для этого и я не так уж потерян, как мне
казалось.
Я слышу чей-то крик вдалеке и поднимаю глаза, чтобы увидеть Натана идущего ко мне.
Меня охватывает паника, и я захлопываю книгу лицо стало красным.
«Ганнарсон! Что ты здесь делаешь?» Натан одет в свою обычную беговую одежду - майку
без рукавов и леггинсы, и пот уже покрывает его волосы.
«Жду друга». Я изо всех сил стараюсь говорить непринужденно, но в моих словах
чувствуется легкая дрожь в моих словах. «Что случилось?»
Он кивает в сторону книги в моей руке. «С каких пор ты читаешь подобное?»
Я замялся, подыскивая ответ. «Это... для урока».
Натан пожимает плечами. «Все, что поможет тебе набрать очки, чувак». Он оглядывается
по сторонам, потом снова на меня. «Эй, через час мы идем в спортзал. Ты с нами?»
«Сегодня не могу. У меня планы».
Он приподнимает бровь, но дальше не идет. «Ладно, увидимся тогда позже».
Натан уходит, а я понимаю, что мои ладони вспотели. Я потираю их о бедра, прежде чем
снова взять книгу в руки. Я читаю последние слова главы: «Понимание своей
сексуальности требует времени. Это нормально - смущаться».
Я закрываю книгу в тот самый момент, когда двери зала Руссо распахиваются, и поток
студентов хлынул наружу. Я сканирую толпу в поисках крошечной фигурки Эллиота и
замечаю его недалеко от задних рядов, медленно шаркающего с опущенной головой. Даже
с такого расстояния я могу сказать, что он измотан. Между школой и работой в
библиотеке, он, должно быть, изнуряет себя.
Я знаю, что я последний, кто может говорить, ведь хоккей отнимает у меня все свободное
время, но я знаю, что это может сделать с телом, разумом и душой, если не уделить время
отдыху.
Я встаю и машу рукой, возвышаясь над всеми остальными. Эллиот поднимает голову, и
удивление проступает на его лице, когда он видит меня.
«Подумал, что мы могли бы пообедать вместе». Он пожимает плечами, и мы идем к столу
и садимся. Открыв пакет, я отдаю ему его еду и беру свою. «Надеюсь, ты любишь мясо».
«Я люблю мясо». На долю секунды мне кажется, что он искренен. Но потом его губы
подергиваются, и от двойного смысла я чуть не падаю со своего кресла.
«Это хорошо», - бормочу я. «Было бы неловко, если бы ты был вегетарианцем или что-то
в этом роде».
Он издаёт небольшой торжествующий смешок - вероятно, довольный собой за то за то, что заставил меня покраснеть, и разворачивает свою еду. И она огромная, даже для моих
рук.
Звуки шелеста листьев и отдаленные разговоры студентов заполняют тишину пока мы
едим. Время от времени я бросаю взгляд на Эллиота. То, как он как он ест, заставляет
меня задуматься, не пытается ли он сделать это в последний раз. Его укусы осторожны и
крошечные.
«Как ты узнал?» спрашиваю я, нарушая тишину.
Эллиот останавливается на середине укуса, и его карие глаза смотрят на меня сквозь очки.
«Что узнал?»
«Что ты гей». Я неловко ерзаю на скамейке, когда его глаза сужаются. Он внимательно
изучает меня, и я не уверен, как к этому отношусь. «Как ты понял? И как ты вышел?
Он откладывает свою упаковку и вытирает руки о салфетку, прежде чем приступить к
объяснениям. «В девятом классе был один парень - Крис Коллинз. Он был в команде по
плаванию. Высокий, брюнет, весь такой серферский чувак. Я был совершенно очарован
им».
Я пытаюсь представить себе юного Эллиота, влюбленного в какого-то качка, и это
вызывает у меня странную ревность, хотя я знаю, что это давняя история.
«Долгое время я убеждал себя, что это было восхищение. Но потом я стал зацикливаться
на каждой мелочи в нем. Его улыбку. Как он ходит. Его дурацкая идеальная задница –
именно из-за него я люблю большие задницы, знаешь ли».
Мои брови приподнимаются при этом. «Только в одиннадцатом классе я признался себе в
этом. Ни один натурал не тратит столько времени думая о другом парне».
В его глазах грусть, но и ностальгия.
«Смириться с этим - одно дело. Рассказать другим людям - это другое. Моя мама
восприняла это нормально; она сказала, что догадывалась. Это было новостью для меня, я
думал, что хорошо скрывал это. Друзья в большинстве своем поддержали меня, хотя
парочка в итоге отдалилась».