– Справляемся. Мы все вместе делаем, дружно и не считаемся и не ссоримся. У кого есть время, тот и делает. Я Кириллу кофе по утрам завариваю, пока он бреется, он меня научил и теперь я все правильно делаю, чтобы не закипело и не сбежало, а только пенка трижды поднялась, с каждым разом чуть-чуть больше. Мне даже Кирилл иногда не разрешает что-то делать, гонит уроки учить, а я хочу ему помочь.
– Ну правильно, уроки нужно делать в первую очередь, все остальное потом.
– Вкусный суп. Научите меня такой варить? Я хочу Кирилла порадовать. Только тайно, чтобы он не знал. Он так обо мне заботится, мне тоже хочется его чем-то отблагодарить.
"Отблагодаришь еще, успеешь" – подумала мать, но вслух добавила:
– Хорошо, научу, ты только поешь сначала, вот компот еще попей с булочкой.
– Тетя Рита, а я у Вас еще, знаете что, хочу спросить. Мне у Кирилла такое стыдно спрашивать.
– Что?
– У меня месячные на две недели задержались, а потом так сильно живот болел и голова кружилась, что Кирилл даже разрешил школу пропустить. Почему так? Это не страшно?
– А у тебя когда первые месячные были? Если ты только недавно с ними познакомилась, то, может, просто еще цикл не установился.
– Нет, уже два года, с двенадцати лет. Я в календарике все отмечаю.
– Тогда это может быть на нервной почве. Ведь ты такой стресс перенесла. Если и дальше так будет повторяться, мы с тобой сходим к врачу. У меня есть хороший знакомый доктор. А пока ничего страшного. Вот когда ты будешь с мужчиной жить половой жизнью, тогда задержка может означать беременность, тогда надо быть начеку.
– Кирилл этого не хочет. Говорит, мне еще рано.
– А ты?
– Не знаю… Мне хочется, чтобы он был счастлив. Но мне страшно.
– Правильно. Не спеши пока. Успеешь. И Кирилл потерпит, сам вызвался.
– Я очень люблю его. Я всегда буду его слушаться.
Эти слова, интонация и даже голос больно полоснули женщину по старой ране. Ее словно током ударило. Рука непроизвольно схватилась за сердце. Вдруг пришло на ум, как точно так же, много лет назад, заявила ей Света, когда она попросила дочку что-то сделать, а Кирилл не разрешал. И Светочка приняла его сторону, проигнорировав мать. "Я ЕГО′ люблю. Я всегда буду ЕГО′ слушаться". Вспомнила, как стало обидно услышать такое от дочери, ведь в двух коротких предложениях мать прочитала прямо противоположный смысл: "Я тебя′ не люблю. Я тебя′ не буду слушаться. Он для меня важнее, чем ты". Хотя, конечно, это было не так, но у обиды богатое воображение и способность дорисовывать то, чего на самом деле и не было. Ревновать дочку к сыну – это безумие. Другие родители радовались бы. Но она сама виновата, вся ушла в работу, желая обеспечить если не богатое, то хотя бы сносное существование для двоих детей. И совершенно упустила из виду их духовные потребности.
Мать, поддавшись воспоминаниям, не заметила, что Ксюша, с перепуганными глазами стоит возле нее, положив ей руку на плечо, и протягивает стакан воды:
– Тетя Рита, что с Вами, Вам плохо? Вот, выпейте воды.
– Нет, нет, все нормально, дочка. Все нормально… – И Маргарита Кирилловна, обхватив Ксюшу за пояс, притянула к себе и прижалась щекой к ее теплому животику. – Сейчас все пройдет. Ты славная девочка.
Она замерла в таком положении, пытаясь справиться с волнением и успокоить расшалившееся сердце. Потом, приходя в себя и возвращая разговор в прежнее русло, добавила:
– А почему ты должна его всегда слушаться?
– Я не должна, я просто так хочу. Я ему обещала. Мы с ним так договаривались, что если я буду баловаться, он отдаст меня в детский дом, пусть со мной там опытные педагоги воюют.
– Да ни в какой детский дом он тебя не отдаст, что ты. Он пошутил. Он тебя очень любит.
– Я знаю, но все равно не хочу его расстраивать.
Обе затихли, думая каждая о своем. Ксюша прервала молчание первая, меняя щекотливую для обеих тему.
– Тетя Рита, а я Кириллу теперь часто сырники делаю, как Вы меня научили. Ему очень нравятся. Только он ругается, что вместо уроков, а сам ест и доволен.
– Ты молодец. Вот конфеты бери, с компотом вкусно, он не очень сладкий, так что с конфетами будет самое то.
– Мне Кирилл не разрешает много конфет есть, говорит, что зубы испорчу.
– Поешь, поешь, он не видит, а я ему жаловаться не стану.
– Спасибо, Вы меня закормили, я уже так наелась. Мне у Вас хорошо.
Мать Кирилла задавала еще много разных вопросов об их совместной, такой странной в ее понимании жизни, получая на них открытые, правдивые, совершенно бесхитростные ответы. Кирилл не был столь откровенен ввиду естественных, предусмотренных, должно быть, самой природой отношений между матерью и сыном.
– Тетя Рита, можно я к вам буду в гости приходить?
– Что за глупости, зачем ты спрашиваешь?! Приходи конечно, я буду очень рада. Ксюша, дочка, скажи, ты, наверное, за мамой скучаешь?
– Скучаю. Но Кирилл такой хороший, он заботливый, нежный. Мне с ним хорошо. Я хочу, чтобы и ему со мной было хорошо, чтобы он был счастлив.
– Да он и так счастлив, когда ты рядом. Я же его знала и раньше. Он был другим. А теперь, как только тебя увидит, у него внутри будто лампочка включается, так и светится весь от восторга.
Маргарита Кирилловна спохватилась, когда стрелки часов уже показывали половину седьмого.
– Ой, засиделись мы. Тебе домой пора. А то и мне от Кирилла попадет, что я тебя долго задержала.
– Не попадет, он добрый. Это он так, для порядка, ругается и воспитывает, а сам добрый и все мне прощает.
И у порога, застегивая сапожки и водружая на плечи курточку, добавила:
– Ну, вы приходите в гости, мы будем вас ждать. Вы ведь у нас еще ни разу не были. Увидите, как мы живем. До свиданья. Петру Алексеевичу передавайте большой привет.
И она упорхнула, оставив в душе Маргарите Кирилловне кусочек своей теплоты, наивности, радушия.
Глава 5
Вечером мать позвонила сыну.
– Кирилл, ко мне Ксюша сегодня забегала, – сообщила она восторженно и гордо.
– Когда?
– Да сразу после школы. Бросилась ко мне на шею, обнимает, ластится. Знаешь, ты хоть и хорошо о ней заботишься, но чувствуется, что девочке не хватает материнского тепла. Вы бы с ней почаще приходили. Да и я за вами скучаю. Она премиленькая.
– Мам, это первая моя девушка, о которой ты так отзываешься. Я даже не знаю, в чем причина, то ли в Африке слон издох, то ли надвигаются суровые природные катаклизмы, метеорит, что ли, изменил траекторию и движется Земле навстречу.
В трубке повисло молчание.
– Вот видишь, мама, и ты подпала под ее обаяние. А зачем она приходила? – Кирилл привык держать все, что касалось Ксюши, под своим бдительным контролем.
– Поболтать, посоветоваться, спросить то, с чем она чисто по-женски не может к тебе обратиться.
– Интересно, что? У нас с ней вроде нет тайн.
– А у нас есть. Наши женские. И они тебя не касаются, – довольно ответила мать. – Хорошая девочка. Жаль, что она такая маленькая, была бы постарше.
– И что было бы?
– Ты бы мог на ней жениться.
– А тебе это зачем?
– Да внуков хочется понянчить.
– Мам, ну каких внуков? Ты у меня еще молодая, а хочешь бабкой заделаться. Тебе только сорок восемь лет, еще замуж надо сходить. А ты в бабушки метишь. Вот выдам тебя за Петра Алексеевича, чтобы было о ком заботиться и глупые мысли в голову не лезли. И потом, возраст – дело наживное. Это обратной дороги нет, а повзрослеть всегда успеет, такое никуда не денется.
– Кирилл, она нас с Петром Алексеевичем в гости приглашала. Сказала, что испечет пирог, рецепт которого у меня выпросила, а я, дескать, продегустирую. Смешная такая.
– Хитрющая. Это она вместо того, чтобы уроки делать, пироги печет, потом двойки получает, я ее за это ругаю, так она прикрытие выискала в твоем лице, союзницей решила заручиться. Я ей дам пирогов.