— Искренне на это надеюсь, — сказал я и вытолкал его за дверь.
— Мне кажется, и твой отец, и маг Велимир чего-то недоговаривают, — подала голос из спальни Мариша. Выглянула, убедилась, что никого нет, и просочилась в комнату.
— Плевать, — махнул на все рукой я, вспоминая давнишние доводы в пользу женитьбы: замок, охота, рыбалка, горнолыжка и все тридцать три удовольствия вдалеке от ревнивого старого хрыча, утонувшего в гордыне отца и раздавленного пятой магов королевства.
…
Раннее утро. Моя спальня. Голый я в постели. Светловолосый двухметровый качок на полу возле. Я фигею в этом зоопарке! Как он сюда попал? И почему я его приход прошляпил?
— Привет. Я Коннор. Главный в отряде, помнишь меня? — заметив, что я проснулся, сказал парень.
— И что ты делаешь в моей спальне, главный в отряде? — натянул одеяло до самого носа я.
Желания в Конноре бродили самые неприличные, качком он был тем еще, так что провоцировать его не стоило. Мне с ним до замка ехать, а в дороге многое случиться может.
— Подарки принес. От лорда Церберуса, — спохватился Коннор. Подорвался, метнулся в гостиную и притащил целый ворох офигенно красивых и невьебенно мягких шкур. — Нравится?
— Нравится, — милостиво кивнул я и перешёл от обороны к нападению. — А теперь будь добр, проваливай. И впредь без разрешения в мою спальню не входи.
— Но…
— Я тебе не любовник и не муж, — добавил в голос пару капель истерики я. — Изыди!
— Но я же помочь…
— Испортишь мне настроение сейчас, я тебе настроение всю дорогу до Эрэба портить буду, — сменил тактику я и добился своего: парень сбледнул, желание меня нагнуть растерял и из комнаты вмиг испарился.
— Жестко ты с ним, — заглянула в спальню улыбающаяся Мариша.
— Лучше сразу поползновения пресечь, чем потом от грязных приставаний отбиваться. Хватит с меня Велимира, — хмуро ответил я и поплелся завтракать. К черту умывания, я в печали.
— И то верно, — засуетилась возле стола Мариша.
Я послушно сожрал все, что она мне подала, и отправился прощаться с учителями. Обнялся с бретером, тяпнул винца с лучником, раскланялся с магом и в первый и последний раз остался ночевать у Деда: прижался к нему, как ребёнок, и его похабные мыслишки насчёт себя вмиг успокоил. Мы же друзья, ну! Хоть один друг у меня в этом гребаном мире может быть или как? Джеймс погладил меня по голове и решил немного подбодрить:
— Не суди лорда Церберуса слишком строго, Ян. Большая часть историй про него — вранье.
— Расскажешь парочку?
— Нет.
— Зануда.
— Может быть, — согласился, улыбаясь, Джеймс. Снова погладил меня по голове и добавил: — Ты, главное, с ним милым быть не забывай и зубки свои острые сразу и всем не показывай.
— Не дурак, чай, понимаю, — сказал я и обнял старика покрепче. — Спасибо тебе, друг мой, за все.
— Пожалуйста. Ежели чего, ты знаешь, где меня найти.
— Ежели чего, ты тоже.
…
Если Велимир и князь Милош думали, что я уеду из Академии поджав хвост, то жестоко ошибались. Меня гнобить — себя не любить. Я поднял на уши всех и вся, выйдя за пять минут до начала занятий из покоев Деда в неглиже. А что? Пусть смотрят на то, что им никогда не достанется. Прискакавшие на шум парни лорда Церберуса раскидали сопровождавший мое шествие народ, нацепили на меня меха и проводили к злому, как собака, ректору, которому я, пользуясь случаем, поставил ультиматум: или он выдает мне по всем правилам оформленный диплом, или я расскажу его любовнице о его любовнике (от которого пиклюк (а следом и я), собственно говоря, во время секса и узнал грязные подробности жизни ректора), а о них обоих его жене.
Лорд Воннегут бледнел, краснел, угрожал и сопротивлялся до последнего, но куда ему до меня, проводившего допросы тех, кто умрет, но тайну свою не выдаст. Итогом переговоров стала полная и безоговорочная капитуляция ректора и восхищение в глазах Коннора и его заместителя Гуннера, которые поправили на мне сползающие на каждом шагу меха и сопроводили до номеров, из которых я вышел после ужина разодетым в пух и прах — павлиньей расцветки камзол, фиолетовые бриджи, зеленые гольфы, желтые башмаки и голубой берет с белым пером, и это не считая побрякушек, которые так и норовили прижать меня к земле (подарками лорда Церберуса следовало похвастаться всему свету, мужик же старался, выбирал, бабло на цацки тратил): кольца на всех пальцах, по три браслета на каждой руке, серьги с огромными каменьями в ухе и парочка внушительных цепей на шее. Хотелось напоследок оторваться по полной, благо на деньги лорд Церберус лично для меня не поскупился.
В себя я пришёл рано утром в спальне (слава богу моей). Огляделся по сторонам — спящие на полу полураздетые мужики, абсолютно голый я, хаос, погром и разрушение — и схватился за гудящую голову руками:
— Что я натворил?
— Ничего особенного, — материализовалась возле меня Мариша, держащая в руках запотевший кувшин. — Ты напился, устроил драку в кабаке, напоил Церберусов, которые драку разнимали, прошёлся по публичным домам, снял девок, притащил их сюда и отдал парням, потому что сам так ни одной и не вставил.
— Черт бы побрал Велимира с его проклятиями, — выругался я, прихлебывая из отобранного у нее кувшина целительный рассол.
Славно я вчера повеселился, ничего не скажешь. Жаль, не помню ни хрена. Башка трещит, во рту гадко. Хорошо хоть задница не болит.
— Ян, недавно ректор приходил, диплом принес. Просил в срочном порядке покинуть территорию Академии. Может, и правда пора?
— Пора, — согласился я.
Черт бы побрал домового из пустыни, черт бы побрал это немощное тело, черт бы побрал раскалываюшуюся башку и черт бы побрал ректора, притащившего диплом рано утром. Я встал с постели, запнулся за чью-то ногу и вылил плохое настроение на тех шестерых, что вчера потрахались в свое удовольствие (вместо меня!), а сегодня подвернулись мне под руку первыми:
— Подъем! Ноги в руки и бегом на выход! Марш! Собираем манатки! Седлаем лошадей! Выдвигаемся в замок лорда Церберуса. Живо, живо, живо!
На сборы ушло меньше двух часов, из которых час я потратил на то, чтобы выбить себе право ехать верхом на Лютике. Увы, все мои доводы, истерики и даже слезы были нагло проигнорированы (лорд Церберус с нас шкуру спустит, а мы жить хотим), так что пришлось цеплять коня к карете, а самому устраиваться внутри тряского (рессоры здесь еще не изобрели) коробка с максимально возможным комфортом.
Могучие посланники муженька плотным строем облепили карету и повезли меня навстречу очередным приключениям, а я смирился (частично) с неизбежным, укутался в подаренные меха плотнее и зашептал себе под нос заклиналку:
— Я милаха, я милаха, на-на на-на. Вишенка я. На торте. Красивая, сладкая и капризная. Надо почаще себе это повторять, чтоб, значится, подозрений не вызывать. Поначалу. А потом… Поздно пить боржоми, когда почки отказали.
— Мне нравится твой настрой, княжич, — рассмеялась моему бормотанию Мариша. — Ты из мужа веревки вить будешь, помяни мое слово.
— Очень на это надеюсь.
…
Я стоял на продуваемом всеми ветрами перевале и смотрел вниз, в бескрайнюю заснеженную долину. Долго смотрел. Пацаны из охраны аж нервничать начали, а я что? Я ничего. Стоял и глаз не мог отвести от сказочного диснеевского замка, торчащего на холме посреди непролазного леса (хотя, может, и пролазного, — дым из труб спрятаных в нем избушек то там, то сям предательски столбился) грозной зубастой игрушкой. Он был великолепен. Невьебенен. И просто охуителен.
— Это мой замок, — сказал я вслух, чтобы уложить-таки в голове тот факт, что еду туда не туристом на внутреннее убранство давно померших королей поглазеть, а пусть и не очень полноправным, но хозяином.
— Ваше Сиятельство, пожалуйста, едем дальше, солнце скоро сядет, — рискнул нарушить мое одиночество Коннор.
Подошел, встал рядом и принялся давить на меня своей громадной тушей морально. Етить-колотить! Как же плохо быть полутораметровым недомерком, особенно если вокруг сплошные двухметровые шкафы отираются.