И все же, для чего мы живем? «Хочу прожить жизнь так, чтоб было чего в старости вспомнить!» - от скольких я это слышал! Жить так, чтоб в старости каждый день казался кошмаром… Не будет ли слишком болезненным осознание того факта, что в молодости ты столько всего сделал, а теперь не можешь ничего? Живешь в надежде на скорую смерть. А чем лучше другая сторона: не сделать ничего грандиозного в молодости, а в старости жалеть, что уже поздно. Так для чего мы живем?
Ох, мысли – лучшее орудие против человека.
Куча щебня закончилась слишком быстро. Нет. Так мне казалось, на самом деле, когда я опустошил последнее ведро, засыпав его в яму, выкопанную когда-то Данькой, была уже ночь.
Я застал Витю на кухне, в привычной позе он лежал вместе со своим ноутбуком. Рядышком тихо сопел Тори.
- А Данька где? – спросил я, заваривая чай.
- В комнате, - показал взглядом Витя на закрытую дверь единственной на первом этаже спальни, - спит уже.
- А ты чего?
- А мне надо за плитой следить, этой хреновине до утра точно кипеть.
- Раз до утра, то можешь и поспать, главное встать вовремя.
- Ага, конечно, если все это наружу полезет, то вспыхнет так быстро, что крикнуть не успеешь! В общем, буду следить, а ты иди спать если хочешь.
Я послушался совета, совсем позабыв про чай. Поднялся на второй этаж, выбрал одну из трех спален: мне больше всего нравилась та, где стоял шкаф с книгами. И быстро уснул.
Глубокой ночью послышался крик. Я очнулся. Какое-то внутреннее чутье подсказало, что сейчас мне нужно немедленно встать и спуститься вниз.
Оно меня не подвело. Когда я зашел на кухню, то увидел полыхающую плиту, столешницу, шкафчики с посудой… Пожар. Витя только-только поднялся с кровати. Я стоял в растерянности, надо было тушить, но эти доли секунды, которые я потратил на размышления, позволили хозяину меня опередить, он стремительно побежал в ванную. Включилась вода. Дым распространялся быстрее, чем когда-то рассказывали на школьных уроках. Уже через полминуты первый этаж скрылся в непроглядной туманистой завесе. Я закашлялся, из ванны также слышался кашель. Вскоре Витя вбежал на кухню с ведром воды. Оставалось только плеснуть на места возгорания, а после бежать за новым, но он замер. Две секунды паузы, и он сказал:
- Бери Даню и выходите из дома!
Сомнения. Опять. Я отлично понимал, что у меня есть выбор. Понимал не мысленно, а на некоем духовном уровне, знал, что в любой ситуации конечное решение остается за мной. Я мог помочь Вите потушить пожар, мог взять Даньку, мог убежать один… Все что угодно. Тысячи вариантов. И эти тысячи вариантов были и у Вити. Но в первый раз ему не понадобилось времени, чтобы сорваться за водой, а во второй он потратил жалкие две секунды, чтобы принять решение. Откуда он мог знать, что оно правильное? А даже если выбирал случайно, то как ему удалось сделать это за две секунды? Успел ли он подумать о последствиях? Осознать ответственность, которую берет, после каждого своего слова? Для меня это была непомерная тайна, я понимал лишь одно: времени очень мало, и если я не могу принять решение сам, то позволю сделать это за меня.
Я распахнул дверь спальни, ворвался в комнату к Даньке, схватил его, небрежно, грубо, малыш взвизгнул, задергался, но я не отпускал. Лаял Тори, кричал Витя, трескалась от жара столешница и шкафы… я выбежал из дома, пес за мной, по траве, без обуви, без верхней одежды мы бежали подальше от дома: в самый дальний угол участка. Я оставил Даню возле бассейна, а сам поспешил к Вите.
В ту минуту хозяин дома, толстоватый полуседой мужик, задыхавшийся в дымной пелене, наверняка, с наполненными страхом и злостью глазами, отчаянно боролся с огнем.
Ворвавшись в дом, я снова закашлялся, дым заставлял глаза слезиться, в легкие поступало все меньше кислорода, голова кружилась с необыкновенной легкостью, хотелось лечь и отдохнуть.
В ванную, нашел еще одно ведро, наполнил. Кухня, выплеснуть, бежать за новым. Наполнить, выплеснуть, набрать – три простых действия, которые мы с Витей повторили множество раз, пока наконец огонь не стих.