- Они тебя сами сломают, ты не недооценивай детей. Надо вообще вот как сделать: выплывем на середину озера, скинем Леву, он крикливый чересчур, а Варе скажем, что он ей кувшинку остался выкапывать!
- Потом мы видимо тебя со дна вылавливать будем…
Мы уже мчались на лодке по большой воде. Погода сегодня была отличная: тишина, солнце и редкие облака. Боря управлял лодкой, я сидел впереди, а дети облокотились на нос, разглядывая бесконечную водную гладь.
- Сонь, Лев, смотрите! – указал я в небо, - Аист!
- Уаааа! – удивилась Сонька.
- Пица! – крикнул Лева.
Дети. Я боялся их из-за хрупкости, слабости, беззащитности и в то же время поражался их искренности, умению удивляться абсолютно всему. Я тогда вспомнил слова Андрея о том, что ребенок не может быть Человеком, но глядя на этих двоих, понимал, что они куда человечнее любого взрослого. Как бы ни были они похожи на маленьких зверьков, особенно, когда копали в земле ямки или носили шишки с места на место, в них всегда оставалось то, что уходит в нас с возрастом: искренность и наивный восторг. Они поражались этому аисту не как одной из птиц, а как отдельному поразительному чуду, а когда на обед в рагу попадался баклажан, они делали это, знакомое всем родителям, «бе!» и выкидывали его из тарелки. «Надо все есть», «это полезно», «не вредничай» - да, правда, но куда лучше было их детское честное «бе!», чем наигранное взрослое «было очень вкусно», особенно в моменты, когда на самом деле вкусно не было.
Хотел бы я детей, семью. Как у Бори и Вари, как у тех двоих, что улыбались, стоя на краю расщелины…
Я отошел от мыслей и увидел, как Лева пытается перевернуться через нос лодки. Один рывок, и я схватил его за спасательный жилет, притянул к себе, малыш испугался, но остался жив.
- Лева! Ты чего, не надо так! Упадешь и все, лодка как проедет по тебе и конец. Все, сиди со мной, скоро приедем уже.
Мне вспомнился пожар на даче у Вити. Как долго я думал тогда, а сейчас… А сейчас уже не о чем думать, все кончилось. Я улыбнулся. Улыбнулся как никогда.
- Садись к нам, Сонька! Скоро будем проверять рыбку!
- А вы покажете, что попалось?
- Конечно, мы ж с вами вместе все делать будем!
Мы вернулись!
С Селигером мы прощались тяжело. Несмотря на то, что по окончании двух недель, у многих уже успела накопиться усталость и от воды, и от лодок, и от рыбы, все же, расставаться с чем-то всегда больно. Мы потратили пол дня на уборку лагеря и погрузку вещей, а потом просто сели в машины и разъехались, будто ничего и не было. По крайней мере так казалось. На самом деле мы вспоминали, каждую секунду дороги крутили в голове первую пойманную рыбу, сломанный мотор, ягоды и грибы, наши вечерние игры, Варину тушенку, которая была вкуснее самого свежего мяса, вспоминали первый день…
Я сидел за рулем, пока Витя размышлял над нашим маршрутом. Мы условились остановиться в паре городов, чтобы перекусить, но до этого было еще далеко. Он дышал так тихо и сосредоточенно, что порой мне казалось, будто я еду один.
- Хорошо отдохнули. – сказал я.
Но никто не ответил. Витя спал с навигатором в руках.
В голове было так пусто и спокойно, словно кто-то вычерпал все мысли и разлил их по пустыне, где они быстро улетучились. Я вспоминал, как мы с детьми танцевали, как в шутку мы дрались с Левой, он, конечно, лупил меня по-настоящему, ну а я отвечал ему легким щелбаном. Как Соня просила меня надуть воздушный шарик и как наивно верила она моим словам о магии… Я тогда раздувал угли и периодически из них вырывалось пламя, она была маленькой, у нее не хватало сил так сильно дунуть, а я упрямо пытался убедить ребенка, что перед ней просто-напросто волшебник, управляющий огнем. И обещал ей, что, когда вырастет, тоже станет волшебницей. Надеюсь, забудет, иначе мне будет очень стыдно. Помню я и то, как мы с Борей поплыли за кувшинкой, я отговорил его рвать белую, а он чуть не свалился в воду, пока тянул за толстый стебель желтого цветка, но Варя была очень рада. Помню, как каждое утро, после того похода к соседям, махал девчонке, что часто проходила мимо нашего лагеря, а та махала в ответ и улыбалась… За неделю это успело стать традицией, от которой сложно будет отвыкнуть. И даже моя одежда, пропахшая дымом костра, без устали напоминала о Селигере. Уезжать было не тревожно, просто немного грустно, словно побудь мы там еще день-два, и я бы успел сделать все, что хотел… Нет, конечно, побудь мы еще день-два, и я бы просил уже о неделе. Поэтому уехать нужно было сейчас.