На каждый мой провокационный вопрос Витя отвечал так легко и непринужденно, что, казалось, я задаю очень глупые вопросы, к сожалению, что бы он ни говорил, мне не становилось понятнее.
Послышался звонок телефона, Витя взял трубку, прозвучало это знакомое непринужденное «Да», затем более мрачное… «понял». На этом разговор закончился, Витя попросил меня бросить машину, пересесть в другую и отправиться в Москву. Ему позвонили, чтобы сообщить – умерла Мария Егоровна - его мама.
Полезный человек
В дороге мы почти не разговаривали. Он сидел молча, никуда не торопился, но и не слишком медлил, просто ехал вперед. Останавливался, когда мигал желтый сигнал светофора, и все время смотрел вперед задумчивым взглядом. Я не могу даже предположить, о чем он думал. В этом взгляде не было панической нерешительности, которая присуща детям, теряющим родителей, будучи еще не слишком взрослыми и не знающими как жить дальше. Витя прекрасно понимал, что после долгой бумажной работы, которая, возможно, займет пару дней, и после похорон, он вернется на дачу, где его буду ждать жена, приемный сынишка и верный пес. Не было в этом взгляде и пронзительной боли потери, которую нам часто показывают в фильмах. Возможно, Витя размышлял о собственной смерти, которая постучит в двери столь же внезапно, сколь прозвучал тот звонок телефона… Возможно. Но для человека, который постоянно напоминает всем близким о скором уходе, это было бы странно, поэтому я и не мог представить, о чем думал Витя в тот момент.
На заправке он перекинулся парой фраз с владельцем грузовика: спросил сколько топлива уходит на сто километров, а после вернулся в машину и вновь уставился куда-то вдаль.
- Так сколько жрет тот грузовик? – спросил я.
- Около 20 литров. Хотя, груженый… думаю, все 30 выйдет. – ответил он, не отводя взгляд от дороги.
Похороны состоялись на следующий день. Мы стояли в церкви, расположившись кругом по контуру гроба, людей было немного. Мужчина в черном костюме раздал нам свечи, у основания которых были небольшие клочки бумаги, вырезанные из какой-то тетради, это было понятно по клетчатой разметке. Я поджог свою свечу, затем передал огонь Вите, он стоял абсолютно спокойно, держа в руках легкую куртку. Взгляд. Его взгляд был таким же глубоким и устремленным в самые дальние уголки сознания уже второй день. Меня это не сильно тревожило, я понимал, что он просто размышляет над чем-то, а не борется с эмоциями. Но сколько же у меня возникало вопросов по поводу его мыслей, которые я вряд ли когда-нибудь задам.
Отпевание началось. Периодически присутствующие молились, но не Витя, он называл себя атеистом. Я тоже держал руки в спокойствии, то ли чтобы поддержать его, то ли чтобы мои молитвы не были лишь для того, чтобы следовать традициям. Мне только предстояло разобраться в своей вере.
До самого конца Витя так и не проронил ни единой слезы. Его глаза намокали, но никогда не достигали такого пика, после которого жидкость под накопившемся весом превращается в слезу. Некоторые прощались с умершей, кто-то целовал в лоб, кто-то держал за руку, Витя же подошел лишь для того, чтобы в последний раз взглянуть на свою мать.
Мне казалось, что после похорон он обязательно закурит сигарету, даже несмотря на то, что бросил уже как пару месяцев… но он не закурил. Мы попрощались с родственниками и сели в машину.
- На выходные приедет Андрей. – спокойно сказал водитель.
- С Олей?
- Ну а как еще.
- Надеюсь, в этот раз все спокойно пройдет…
- Да с ним спокойно не бывает! Он мужик хороший, но местами такой баран, просто непробиваемый!
В дороге было безумно жарко, открытые окна совершенно не помогали. Витя сидел в полулежачем состоянии, плавно надавливая на педаль газа, одну руку он высунул в окно и облокотил на корпус машины. Мы возвращались на дачу, улыбка понемногу возвращалась к нему, хотя задумчивый взгляд все еще проявлялся раз в пятнадцать минут. Я решил завести разговор, чтоб развеять скуку.
- Слушай, а вы с Милой… Как бы это сказать, вы поженились, через год развелись, но все равно живете на соседних участках, ходите друг к другу, помогаете. Она вот готовит, ты ей траву косишь… Чего разводились тогда?
- Да мы просто попробовать хотели: какого это быть женатыми.