– Куда?
– Подправлю твоему любимому здоровье, пока его сестрицы не отправили к матушке-самодурке. Зорконы те еще бараны упертые, от своего не отступятся.
В моем сердце внезапно запели птицы. Наконец-то! Я увижу, как он приходит в себя, поговорю, признаюсь во всем! Мне хотелось бежать, но праматерь не спешила. Она размеренно брела по коридору, заставляя меня нервничать. Ведь я так хотела видеть его, обнять!
– Не беги вперед паровоза, – увещевательно произнесла Валерия, придерживая меня за рукав рубахи, – все успеется. – И толкнула дверь к больному. – Стой у стены.
Она подошла к кровати, снова указала мне на стену, когда я попыталась кинуться к Нуару, заметив, что он в сознании, но едва жив. Праматерь простерла над ним руки и из ладоней к нему пролился неяркий голубоватый свет входя в измученное тело. Черного выгнуло дугой, я вновь попыталась броситься к нему, и вдруг больно стукнулась носом в невидимую стену. Лера не подпустила меня к любимому, пока исцеляла его.
Когда она дошла до его лица, Нуар тихонько застонал от боли, скрипя зубами. Я невольно всхипнула. Ему нужна была моя помощь, а я была тут и не могла это сделать.
Праматерь хмурилась, присела рядом, концентрируя поток непосредственно ему на глаза, он продолжал поскуливать, но не пытался спрятаться от нее.
– Твою мать! – Валерия одернула руку. – Подойди уже!
Адресовано это было мне, так что ждать не было более смысла. Я кинулась к кровати и с силой сжала шею мужчины, прижимаясь к нему в объятиях.
– Тише, мне же еще больно! – ласково пожурил меня Черный, обнимая в ответ.
– Так разве тебя не исцелили? – я отстранилась, разглядывая его тело, ожидала, что увижу что угодно, включая жабры, но увидела свежие красноватые пятна на бинтах. – Как же?
– Твоя энергия спасла ему жизнь, но раны все еще были слишком серьезными, особенно на шее. Я подкрепила его немного, но я тоже не всесильна, – праматерь села рядом на стул, – ты и сама, спасая его, ранила.
– Чего? – я непонимающе посмотрела на нее, но праматерь только указала на него взглядом.
В голову вступил холодок. Я боялась, я хотела и не могла посмотреть ему в лицо. Слезы застлали глаза. Что я сделала с ним?
Прохладная ладонь коснулась моей щеки, поворачивая к себе и его губы коснулись моих. Коротко, нежно.
– Все хорошо, моя хорошая, – он погладил меня по щеке вновь, – немного отлежусь и приду в себя окончательно.
Я отодвинулась, вглядываясь ему в лицо. Не изменился, только щеки запали, бледный, да синяки под глазами. Глазами. Большими, синими и… мутными…
Вздохнула от ужаса, глядя на него, приподняла ладонь и помахала пальцами, привлекая внимания. И он провожал их взглядом.
– Я не ослеп. Не до конца. Скоро встану на ноги и начну регенерировать. За год приду в себя. – Он вновь прижал меня к себе, коротко целуя в висок. – Иди сюда.
Он потянул меня к себе, укладывая сбоку. Я только успела заметить, как Валерия поднялась со своего места и медленно двинулась к выходу. А еще я заметила, как она махнула мне пальцами.
– Я сейчас подойду, – шепнула я Черному, целуя его в губы.
На ватных ногах вышла следом и едва не бросилась на грудь праматери.
– Что с ним? Что с глазами?! – с дрожью в голосе едва не всхлипывала, глядя на нее.
– У него тяжелый ожог сетчатки, – взгляд Валерии говорил о многом.
– Это можно вылечить? – я едва не умоляла уже ее. Готова была упасть на колени.
– Я сделала все, что могла, – вздохнула праматерь, – он ослепнет в течение пары-тройки месяцев.
Удар. Меня будто громом сразило. В ушах зазвенело, а в глазах начало темнеть. Безысходность, меня просто обуяла полная безысходность, непередаваемая никакими словами. неужели ничего нельзя было уже сделать, только заламывать руки и кусать локти? Неужели ему ничем нельзя помочь? Спасая жизнь любимому, я искалечила его так, что исправить ничего было нельзя? Только реветь днями и ночами оставалось? Господи. Видимо, кара это моя была за использованную магию. Я медленно поползла вниз по стенке, но праматерь неожиданно крепко подняла меня обратно на ноги.
– Не ной. Твой мужчина возится с технократами. Технократы славятся тем, что у них есть возможность вернуть ему зрение. Ты думаешь, почему он настолько спокоен?
– Но…
– Не нокай. Пока он будет у матери, ты будешь ждать его здесь, заодно и учиться владеть собой новой. Поняла?
– Д…да.
– Вперед. Иди и побудь с ним. У вас и так мало времени осталось. А потом будет первое испытание. Разлукой.
– Я выдержу.