Слова так и полились из меня. Я не могла остановиться, выкладывая теперь уже все в подробностях, через раз грубо выражаясь и комментируя от себя, даже не обращая особого внимания на то, что он меня внимательно слушает, а бар пустеет, конечно, все хотят оказаться в теплых кроватках в объятиях друг друга. Это я лох, который даже не удосужился подыскать гостиницу.
Слезы снова потекли по моим щекам, я уже не могла контролировать этого, но парень вытер их салфетками, тем самым заставив меня прервать мою речь и посмотреть на него. Он хмурился, отчего меж бровями залегла кожистая складка, с заботой вытирая солоноватые дорожки, сжимая губы, и мне отчетливо захотелось прикоснуться к нему, что я и сделала, ощущая подушечками пальцев легкую щетину на его лице.
— Тебе хоть переночевать есть где? — не отнимая моей руки, внимательно всматриваясь в мои глаза, спросил Максим, а я растерянно покачала головой. — Ясно, можешь остаться у меня, завтра на трезвую голову разберемся.
— Мне неудобно, — пробурчала я, продолжая пальцами исследовать его лицо.
— Неудобно спать на потолке или проснуться невесть где, а я тебя не трону, можешь быть в этом уверена, — твердо проговорил парень, а я нахмурилась, ощущая огорчение внутри.
— Это потому что я недостаточно красивая? — пьяно ляпнула я, перестав касаться его, пытаясь всеми силами изобразить не вяжущееся никак равнодушие.
— Пьяненькая потому что, — улыбнувшись уголками губ и потрепав меня по макушке, как ребенка, ответил парень, а меня отчего-то это жутко разозлило. — Посиди пару минут, я бар закрою.
Тоже мне, пьяненькую нашел. А с самообладанием у нас как, все хорошо? Вот сейчас и проверим.
Искоса наблюдая за тем, как Макс быстро и лаконично завершает рутинную работу, я бегло привела себя в порядок: расчесав длинные, темные волосы, подкрасила глаза, поправила платье так, чтобы вырез явственно подчеркивал немаленькую грудь, и приняла соблазнительную позу.
Хотелось расслабиться и забыться в объятиях брюнета, позволяя алкоголю руководить собой. Хотелось отомстить за свое разбитое сердце, а, быть может, просто стереть воспоминание о предательских губах на своем теле. Хотелось всего и сразу, прямо сейчас, и такой шанс я не имела права упускать.
— Бармен, а обнимашки в ваше меню не входят? — привлекая к себе внимание, спросила я, а Макс так и застыл возле стойки в паре метров от меня.
Его немного прищуренный, скептический взгляд прошелся по мне с ног до головы, словно оценивая мое состояние. Он сделал несколько шагов в мою сторону так, чтобы я чувствовала его давление, но в то же время не пугая меня, наоборот, он оставлял мне поле для действий.
— Значит обнимашки? — иронично вопросил брюнет, а я утвердительно качнула головой, изображая решительность, которая наверняка забавно выглядела для Макса, потому что он не мог подавить в себе улыбку смотря на меня.
— Они самые, — в подтверждение своему кивку проговорила я, с непривычки дернувшись от чужих рук, когда пальцы парня нежно прикоснулись к моему бедру, задирая подол платья.
— Ты была с кем-то, кроме своего бывшего? — задал вопрос с явным подвохом бармен, а я замялась, соображая ответить ему правду или в благих целях солгать. — Значит, не была? А теперь собираешься переспать с первым встречным в отместку? — осуждающе дополнил он. — Я не стану принимать в этом участия, — резко отстранившись от меня, грубо бросил Макс, но я успела поймать его руку.
— Пожалуйста, мне это нужно, — дрожащим голосом вымолвила я, умоляюще посмотрев на него. — Очень нужно… Я словно чувствую на себе его предательство, я словно погрязла в нем, мне так больно. Избавь меня от этого.
Доля секунды на размышления, на взвешивание сложившейся ситуации и засовывания моральных принципов куда подальше, и я чувствую силу рук брюнета на своей талии, а его губы сочно целуют мои, позволяя насладиться его вкусом, ощутить толику ментола на языке и жадно ответить на его манипуляции, разрешая целовать себя влажно, развязно, оттягивать мои волосы для того, чтобы я прогнулась, а он полностью подчинил меня своему напору.
Дима никогда не умел целовать меня так, никогда не умел полностью подчинять себе, никогда не позволял себе так касаться меня, как делал это Максим, который рывком усадил меня на стойку, удобно устроившись меж моих ног, которыми я крепко сжала его торс, бесстыдно постанывая от его ласк. Он был словно факел, который вспыхивает мгновенно, стоит лишь поднести свечку, и этой свечкой была я — распалившая его в эту судьбоносную ночь.
Парень позволил мне снять с него футболку, оголяя его безупречный торс, который я тут же огладила, оставляя несколько мокрых поцелуев, разрешая ему расстегнуть и спустить мое платье по пояс, тут же избавляя меня от верхней детали белья и раскладывая на стойке, вбирая в рот затвердевший от возбуждения сосок, заставляя меня шумно сглатывать воздух и жестко сжимать волосы на его затылке, ощущая, как он прикусывает и дразнит меня. Его руки не бездействовали, он быстро снял с меня обувь и стащил колготки вместе с трусиками, оставляя смятое платье, как пояс на мне, стремительно проникая в меня, предварительно надев защиту, и проверив, достаточно ли я готова для него — марафон начался.
Грубо, порывисто, несдержанно он вторгался в мое податливое тело, так что я искусала все губы от удовольствия, срывая короткие поцелуи с его, крепко обнимая массивную шею, ощущая, как пальцы вторят его движениям, лаская набухший клитор, предвещающий скорую разрядку. Он не сдерживал себя и не собирался сдерживать. Он жестко трахал меня прямо на барной стойке, вынуждая стонать, практически кричать от удовольствия, впервые так ярко наслаждаясь сексом и бурей адреналина, отравившего кровь. Мне хотелось смотреть в горящие похотью глаза, отмечая его довольство. Хотелось как-то проявить себя, но он обрывал мои попытки, показывая, что он руководит процессом, и не намерен уступать мне лидирующие позиции, продолжая иметь меня, время от времени влажно целуя, и заставляя мое тело раз за разом содрогаться в оргазмах, стоило лишь ему сильнее надавить на клитор и войти в меня на всю длину. Казалось, что этот круг бесконечен, что он вскоре выжмет из меня все соки, и я даже встать завтра не смогу, но мне было так хорошо, так эйфорически хорошо, что у меня даже мыслей не проскакивало о том, чтобы прервать эту сладостную пытку.
— Еще немного, Ален, потерпи, — ухмыляясь, сбивчиво проговорил Максим, жадно целуя мои губы, грубо вбиваясь в меня, заставляя ощущать, что он уже на грани.
А я лишь могла глупо улыбаться на его слова, не в силах вымолвить ни слова, внимая его движениям, умопомрачительным поцелуям, сносящим крышу прикосновениям, вызывающим дрожь и трепет в изнеможенном теле.
Он закончил во мне, с гортанным рыком, сорвавшимся с его губ, и тут же властно поцеловал, нещадно лаская клитор, заставляя содрогаться в его руках от очередного, затмевающего все оргазма, чувствуя стремительно нахлынувшую усталость.
— Так лучше? — крепко прижимая меня к себе, шумно глотая воздух, стараясь привести сердцебиение в порядок, задал вопрос Максим.
— Лучше, — улыбаясь в его шею, проговорила я, обнимая его в ответ, ощущая, как нещадно бьется пульс в висках.
Сейчас мне хотелось только двух вещей: принять душ и заснуть в обнимку с моим любовником на эту ночь, а утром по-тихому сбежать, чтобы не ощутить рвущего душу позора.
Об этом случае никто никогда не должен узнать. Он станет моей тайной, самой сладкой и запоминающейся тайной из всех.