Когда Рамину, потерявшему сердце, стало тяжело и он лишился сил, судьба его стала плачевной; он искал уединенных мест и сидел в одиночестве, плакал беспрестанно и проводил ночи без сна, не касаясь головой подушки. Рамин взирал на звезды и умолял бога изменить его судьбу; он не находил покоя ни днем, ни ночью; блуждал как безумный, избегал людей, как онагр или дикий козел. Увидев где-либо стройный кипарис, напоминавший ему Вис, он не мог оторвать от него глаз; в саду, когда находил красную розу, он целовал ее, так как она напоминала ему лицо Вис. Каждое утро он собирал фиалки и клал их на грудь, вспоминая ее волосы. Когда же иссякали его слезы, он поверял свое горе лютне и отводил душу с друзьями за вином. Где бы ни находился исстрадавшийся влюбленный, он пел чарующим голосом песни — о разлуке с возлюбленной. Летом, когда он тяжело вздыхал, казалось, веет зимний ветер. И люди чувствовали, что от его скорбных воздыханий растроганный соловей мог упасть с ветки. Рамин столько плакал кровавыми слезами, что утопал в них; светлый день затемнялся в его глазах; нежащее ложе, застланное парчой, казалось ему змеей. Он был достоин сожаления и, измученный любовью, получил отвращение к вину, опасаясь, что оно лишит его терпения. Никто не решался спросить его: «Что за горе у тебя?» Он сгорал, как свеча, и приносил в жертву возлюбленной свое израненное сердце. Из-за Вис жизнь его стала невыносимой и радость покинула его сердце.
От слез его одежда была покрыта кровавыми пятнами, и от стонов лицо стало цвета золота. От мук любви душа его готова была вылететь из уст. Надежда на любовь его покинула. Образ любимой запечатлелся в его очах, и сон бежал от вежд Рамина. Необъятный мир казался ему не шире ладони. От долгих дум он лишился сознания, подобно пьяному или безумному. Временами Рамин пытался заглянуть в будущее и гадал по имени возлюбленной: соединит ли когда-нибудь их судьба? Иногда он ходил в сад шахиншаха, бродил там, призывая все деревья в свидетели, и говорил: «О вы, деревья! Будьте моими свидетелями, смотрите на меня, рыдающего. Когда веселая Вис будет здесь, расскажите ей обо всем, может быть, вы сможете отвратить ее сердце от несправедливости!» Иногда он обращался к соловьям, докучал им упреками и говорил: «Какое великое зло постигло вас на земле, что вы так стонете? Что случилось с вами? Вы сидите на ветках рядом с возлюбленными, не разлучены с ними, как я, и не потеряли душу.
Если у вас тысяча цветущих садов и радостей, то у меня тысяча горестей на сердце. Если вы так изливаетесь в песнях перед вашими возлюбленными, которые рядом с вами, и так жалостно вздыхаете, что же делать мне, не имеющему даже надежды увидеть Вис? Мне подобает стонать и взывать в урочный и неурочный час, ибо похитительница моей души не знает о моих страданиях.
Так он жаловался и бродил по винограднику с глазами, полными слез, и с израненным сердцем. Однажды, когда кормилица вышла погулять, она встретилась с ним. Когда Рамин увидел нужную ему, как душа, и желанную, как глаза, кормилицу, кровь его вскипела от радости и ланиты, ты бы сказал, облачились в рубашку макового цвета. От смущения перед кормилицей чело его увлажнилось. Как ни прекрасен был весенний сад, лик Рамина был прекраснее его в тысячу раз; раковины ушей напоминали чистое серебро; на щеках его пока еще не появились гиацинты черного цвета, а усики цвета мускуса, подобные виноградным, были похожи на чоган. Подбородок имел еще легкий оттенок камфары, губы походили на рубин, а зубы — на жемчуг; станом и ростом он был подобен колыхающемуся кипарису, на котором расцвела красная роза. Лицо Рамина было как полная луна над миром, на которую приятно смотреть. Одежда и головной убор украшали его. Он был знатного рода, известного со дней Адама. Лик Рамина был как живое солнце над землей, и сам он был преисполнен всех рыцарских доблестей.
Кому только не доводилось взирать на Рамина, тот в тот же миг жертвовал ему свое сердце. Он был знаменит и происхождением и доблестью: царский сын и брат Моабада и властитель над страной Махи. Если бы какая-нибудь волшебница встретилась с его взором, она уверилась бы и засвидетельствовала, что этот человек более силен в волшебстве, чем она; если бы фея увидела его лицо, она бы сказала: «Твоим царственным обликом ты прекраснее всех красавцев».
Прекрасноликий Рамин, лишенный души и сердца, бродил с затуманенным рассудком из-за любви к Вис. Будучи мудрее всех философов, Рамин все же заблудился на своем пути и, увидев в саду кормилицу, так обрадовался, словно обрел радости всего мира. Он поклонился ей и произнес хвалу. Кормилица, конечно, ответила на его учтивые приветствия, они поздоровались и обнялись, как старые друзья. Затем взяли друг друга за руки и пошли в уединенное место.