— Ишь ты! — заметил Мирон. — Догадалась ведь на рынок сбегать и калоши купить! Ну, и жратвы, наверно…
— Вы сидите в машине, — велел Семен. — У вас рожи такие, что не только ребенка — черта напугаете. Я постараюсь ее добром усадить к нам. Ну а если не получится — быстро открывайте дверцу. Мотор не глушить! Потом я проколю у «девятки» две шины — и мотаем!
— А парень?
— Куда он денется, на проколах? Бросит тачку и пойдет на вокзал. А там его встретят…
Тем временем субъектик в валенках с калошами подошел к «девятке» и постучал в стекло с той стороны, где сидела кошка. Та приветственно поцарапала лапками окошко, и Семен окончательно убедился, что это те, кого они ищут.
Он снял свои черные очки, которые нагоняли страх, неторопливо вылез из машины и подошел к субъектику.
— Привет! — сказал Семен, сделав добрую улыбку. — Это твоя кошечка?
— Моя, — ответил ребенок сипловатым голоском.
— А чего ж она у тебя взаперти сидит?
— Так… — Детенышу не нравились такие большие дяди, которые к тому же задают лишние вопросы.
— Тебе привет от Юры! — понизив голос, произнес Семен.
— От какого Юры? — еще больше насторожилось мелкое существо. — От Зубастика, что ли?
Это несколько озадачило Семена. Представлялся ли Юрка этой дуре Тараном? Правда, быстро вспомнил, как Таран доставлял посылку.
— От «почтальона Печкина»! — заговорщицки подмигнул Семен. — Он нас за вами прислал.
— За кем «за вами»? — вылупился ребенок.
— За тобой и за кошкой… Он даже нам сказал одну тайну.
— Не понял… — Про тайны, конечно, дитя было готово слушать, но только не от таких дядек.
— Он нам сказал, что ты не мальчик, а девочка…
— Что-о? — заорал ребенок во всю глотку и резко скакнул в сторону от опасного дяденьки, а затем дунул в ближайший подъезд, истошно заверещав:
— Мама-а!
Только тут Семен сообразил, что слишком понадеялся на опознание с помощью кошки и валенок. Но то, что он обознался, было еще цветочками.
Пацаненок еще не успел влететь в подъезд, как оттуда один за другим вышли четыре мощных жлоба в кожаных куртках и кепках. Сема и его братки, конечно, тоже не хилые были, но эти выглядели покруче. А самая главная беда состояла в том, что одному из них мальчишка — теперь в этом Семен не сомневался! — доводился сыном. И тут же изложил свою точку зрения на действия Семена:
— Пап! Там гомосек какой-то ко мне клеится! Сперва пургу гнал какую-то насчет почтальона Печкина, потом стал говорить, что я девочка…
— Ща разберемся, не молоти языком и вали домой, — произнес папа, после чего очень грубо обратился к Семе: — Ты что тут делаешь, пидор гнойный?! Ты знаешь, куда приехал, козел драный?!
Вообще-то у Семена имелось чем осадить всю эту борзоту. И нехорошие слова по своему адресу прощать, наверно, не следовало. Но заводить месиловку из-за дурацких обознатушек вовсе не хотелось. Тем более белым днем, когда кругом полно народу, которых эти жлобы в случае чего привлекут в свидетели, даже если те ничего не видели. К тому же район был чужой, Семина братва тут не котировалась.
Мирон, строго выполняя приказ, мотор не заглушил, и, когда Сема быстренько запрыгнул на свое место, осталось только газануть. «Волга» рванула с места, плеснула талой водой на штаны мордатым и помчалась со двора.
Огорченные донельзя таким неспортивным поведением, папа обиженного ребенка и его корефаны на «девятке» ринулись в погоню…
УМНАЯ ДЕВОЧКА
На самом деле «та самая» «девятка» стояла в соседнем дворе, и мимо нее Семен с братанами проехал совершенно равнодушно, даже не удостоив ее взглядом. Больше того, пожалуй, даже если б с ними в компании был Таран, то и он усомнился бы в том, что это «его» машина…
Произошло бы это по одной простой причине. К этому моменту «девятка» стояла уже не в открытую, а под брезентом. Откуда ж он взялся?
События развивались так.
Первое время Лизка с Муськой сидели тихо. Минут десять, наверно. Потом Лизка стала все больше скучать, а Муська нудно мяукать, потому что ей потребовалось прогуляться и сделать несколько неотложных кошачьих дел. Поэтому Лизке пришлось выпустить Муську из машины и вылезти самой. Во-первых, Муська очень боялась, потому что кругом пахло чужими кошками и собаками, а во-вторых, Лизке самой надо было одно маленькое дело сделать, того же свойства, что и Муське.
Понятно, что если Муська сделает свои дела прямо посреди двора, то это особых нареканий не вызовет. А вот если бы Лизка предприняла то же самое, то сразу бы понесла административную ответственность за циничное хулиганство. Кроме того, она и стеснялась. Поэтому ей пришлось искать в этом дворе подходящее укрытие. Хотя кошке уже ничего не требовалось, Лизавета ее потащила с собой — боялась оставить.