Мы никогда ни в чём не нуждались. Отец готов был ночами не спать, но сделать или купить то, что просили мы. Но я редко пользовался его добротой. Почему-то мне всегда было совестно и как-то неловко за его старания, за его мозолистые руки, за его плешивую седину, за его добродушное снисхождение к воинственному характеру матери, за его туповатые шутки, боле подходящие студенту, чем взрослому мужчине. Тем не менее, я любил отца таким, каким он есть. И возможно, любил его меньше, чем он того заслуживал. Сколько себя помню, я всегда был взрослым. Странно, но никто ко мне как к ребёнку не относился. “Ты уже взрослый, - говорил мне отец, когда мне было шесть лет, - ты должен сам одеваться и сам убирать свои игрушки”. “Ты уже взрослый, - говорила мне мама, когда мне было десять, - ты должен быть опрятным и чистым, и сам должен улаживать свою грязную одежду в стиральную машину”. В следствии я и взаправду стал считать себя взрослым, и старался быть ответственным и аккуратным, как того хотели родители. Свои детские беззаботные годы я помню вполне отчётливо, хотя мне казалось, что я родился взрослым. Должно быть в нашей семье по-другому и не могло быть. Здесь все и всегда были взрослыми.
Я увлекался многим в детстве: ходил на секции бейсбола, танцев и боевых искусств, занимался лепкой из глины, пробовал рисовать карандашами и красками. Но себя я в этом не нашёл. И тогда я стал читать, много и жадно. Помню, что начал с приключенческих книг, детективов, а затем остановился на мистике, хоррор стори и оккультной литературе. Вся эта чертовщина пришлись мне тогда по вкусу, и я всерьёз взялся за эту мрачную тематику. Стал смотреть фильмы про вампиров, оборотней, колдунов и прочую нечисть. Стал интересоваться, где можно было достать редкие интересующие меня книги. За каких-то несколько лет, в моей комнате появилось два шкафа и несколько настенных полок плотно заставленные книгами. В среднем я читал семь-восемь книг в месяц, иногда больше.
Подростком я пересмотрел множество кинолент, в которых один храбрый герой побеждал всех, что добро всегда побеждает зло, но в реальной жизни было совсем наоборот. Почему-то в реальном мире зло торжествовало, торжествовало безнаказанно, и оно не было похоже ни на одного из персонажей фильмов. Зачастую злодеями в реальном мире выступали политики, которые устанавливали законы, толкающие людей в бездну преступления, отчаяния и нищеты. А также дураки, которые голосовали за этих политиков, и которые даже не понимали, что своим выбором развязывают злу руки. Имея в семье политического деятеля, который по совместительству является твоей матерью, подобные вещи начинаешь рано осознавать.
Возможно, именно поэтому я всегда был на стороне антигероев. В то время моя юношеская мечтательная натура искала переживаний. И тогда меня привлекла трагическая и романтическая история князя Дракулы. Начав с классики жанра в виде бессмертного произведения Брема Стокера, и его экранизации Фрэнсисом Копполой. Я стал интересоваться историческими фактами, и очень скоро знал биографию Влада Цепеша наизусть: где и когда он родился, его жизнь в плену у турков, возвращение домой, кровавые года правления, смерть, и посмертную славу, как жестокого и кровожадного диктатора. Моей заветной мечтой стало побывать на родине этого легендарного правителя. Мне грезились приключения, таинственный замок, жуткие сырые подземелья, старинные мрачные особняки, и тайны, постичь которые могу только я.
Однако, кроме подростковых фантазий, было что-то ещё. Это было похоже на предощущение каких-то изменений. Словами это трудно объяснить, это можно только ощутить. Так чувствуют себя птицы, ощущая приближение землетрясения.
* * * *
Этот день начался с интересного сна. Мне снилось некое сооружение в греческом стиле, состояло оно из высоких массивных колонн, подпирающих плоскую крышу. Походило оно на храм какому-то божеству, и было целиком из белого гранита. В центре сей конструкции находилось круглое углубление. Рядом с этим якобы алтарём, находилось большое мягкое кожаное кресло и низкий письменный столик. В кресле сидел маленький уродливый человечек, одетый в смокинг. В чём же состояло его уродство, спросите вы? Возраст человечка определить было трудно, то мне казалось, что ему где-то тридцать лет, то уверенно можно было дать за пятьдесят. Ростом он был с карлика, метр с лишком, и руки у него были длиннее, чем ноги. Череп он имел лысый, непропорциональный, лоб же был большим, да и вообще, вся верхняя часть головы была в два раза больше, чем того требовалось. Складывалось впечатление, что мозг у него самый крупный орган. Нос с горбинкой, глаза узенькие, хитренькие, зубы кривые и белоснежные. Выражение на его физиономии походило то на тупое ожидание чего-то, то совсем не подавало признаков мыслительных процессов, из-за этого ставало похожим на ущербное лицо больного церебральным параличом либо синдромом Дауна. Одет он был, как я уже говорил, в смокинг, который сидел на нём в самый раз, словно шился специально под его телосложение. На левом запястье у него сверкали часы.