Прохаживаясь по его улицам, мы нашли множество сувенирных лавочек, антикварных магазинов (в которых я накупил целую кучу анхов, крестов и прочих “мистических” побрякушек), кафешек и арт-галерей. Про один сувенирный магазин я обмолвлюсь особо, в нём произошло странное происшествие. Был он вполне заурядный как для района Липскани, владельцем его была пожилая седовласая цыганка, увешенная золотыми украшениями и мистическими символами. Вежливо продав нам то, что мы просили, она предложила погадать на ладони.
- Нет-нет, - оборвала Анна, своего супруга, который уже хотел согласиться, - не стоит лучше милый. We don’t need this, thank you.* - ответила Анна, и взяв Марка под руку вышла из магазинчика, тихо приговаривая – ты что, не нужно этим цыганам доверять трактовать судьбу… лучше с ними вообще не иметь никаких дел.
- But you, young people? – Спросила цыганка. (Nota Bene. В основном продавцы, служащие ресторанов и гостиниц общались с туристами на английском языке.)
- Think… - проговорил я, посмотрев на голубоглазую девушку, которая одобрительно кивнула мне, - we agree.**
Владелица антикварного магазинчика кивнула и жестом поманила нас в комнату что была за прилавком. В комнатке мы расположились за большим деревянным столом, подле нас села гадалка. Сначала она взяла руку светловолосой девушки, я было хотел сказать, что моё присутствие здесь лишнее, но потом передумал.
- Так, посмотрим, - начала цыганка ломаным английским, приложив свою смуглую ладонь в золотых перстнях, к бледной ручке моей голубоглазой спутницы, - линия любви длинная… любовь скоро к тебе нагрянет. Ты пронесёшь эту любовь сквозь всю жизнь. Любовь, которая прорастает из СМЕРТИ, и упирается в СМЕРТЬ. – Гадалка выговаривала слова с акцентом, но медленно и чётко, чтобы её как можно лучше могли понять. – Посмотрим на линию жизни… линия жизни словно ломается посередине. До преломления – одна жизнь, после – совершенно другая.
Девушка смутилась таким словам седой цыганки, и находилась в неком замешательстве. Пока она обдумывала сказанные ей слова, гадалка взяла мою ладонь.
- Так… линия любви… - заговорила она, - ха-ха-ха, - вдруг противно заскрипела старуха, - душу за любовь… так…так… злоба, дикая лютая злоба… - гадалка немного помолчала, - линия жизни у вас необычайно длинная, молодой человек. От вас мир будит ждать ВЕЛИКИХ и СТРАШНЫЙ деяний. – Последние слова хозяйка магазина произнесла зловещим шёпотом, а затем отпустила моя руку.
Переглянувшись с моей спутницей, мы поняли, что это была неудачная идея, и поднялись чтобы поскорей уйти.
- Мы что-то должны? – спросил я.
- Нет, конечно, нет. – Неприятно заулыбалась цыганка.
Покинув антикварный магазин, я осознал, что моё зловещее предчувствие возросло в несколько раз.
- Когда я в следующий раз захочу погадать на ладони, не забудь дать мне хорошую пощечину. – Раздражённо произнесла голубоглазая девушка.
- Не бери в голову, все они шарлатаны. – Ответил я, чувствуя такой же неприятный осадок на душе.
Кроме вышеупомянутых достопримечательностей мы также осмотрели Ботанический сад Бухареста, поражающий своими затейливыми узорами из разноцветных бутонов, созданных стараниями румынских ландшафтных дизайнеров. За озером Херэстрэу, обнаружили одноимённый парк, который доставил радость девственно-свежей природой.
Для нас провели экскурсию по Национальному историческому музею, что располагался в здании дворца Почты. Экскурсовод был серьёзен и немногословен, говорил обдуманно и по существу. Не обделил он вниманием портрет жестокого и коварного правителя Владислава (Цепеша) Дракулы. Изображение вполне ясно и чётко передало колючий неприятный взгляд усатого румынского князя. Под его портретом на деревянной подставке лежали символы власти князя: широкая изогнутая сабля, с инкрустированной драгоценными камнями золотой рукоятью и покрытым узорами блестящим лезвием, а также золотая массивная булава.
В последний день похождений по столице Румынии нас занесло в деревенский музей Бухареста, где мы увидели орудия крестьянского быта древних румын, а также застали местных ремесленников за работой. Оставшаяся половина дня прошла скучно. Погода резко испортилась, и под конец дня стала на редкость скверной.