When you’re awake
Когда ты просыпаешься,
The things you think
В уме всплывает то,
Come from the dreams you dream
Что ты видела во сне
Из раздумий Джин выводит голос Чарльза, и она вскидывает голову, передернув плечами. Все в порядке. Она телепат и, видимо, ее как раз настигли те побочные эффекты в виде чужих голосов и воспоминаний, о которых когда-то говорил Профессор.
— Эрик снова ввязался в миссию «Месть во благо», его нужно остановить. Будьте осторожны, хорошо? — Чарльз легонько стучит ручкой по столу, привлекая ее внимание. — Слышишь, Джин? Я не могу потерять свою лучшую ученицу.
Она лишь кивает, старательно скрывая растерянность и ворочающееся под кожей предчувствие: что-то грядет. И связано это вовсе не с Апокалипсисом.
***
— Теперь ты королева, пташка.
Голос Сандора звучит близко-близко — он стоит на расстоянии вытянутой руки, только Санса едва заметно хмурится. Кажется, будто слова звенят в самой ее голове. Вокруг медленно падал последний в этом году снег, засыпая Винтерфелл, а они вдвоем наблюдали за волшебным зрелищем с вершины самой высокой башни королевства.
Джин уже успела выучить имена случайных… знакомых? Соседей? Приходящих во сны? Кто они ей вообще? Неважно. Главное — ее точную копию зовут Санса, а грозного мужчину с обожженным лицом — Сандор. Джин отчего-то маниакально важным кажется запомнить эти имена, даже если это все — бред очередной или побочный эффект ее видений про Апокалипсис.
— Да, Сандор, — она чуть улыбается уголками губ. — А вы отныне рыцарь, сэр. Пришла весна, нам всем нужно подготовиться к переменам после долгой зимы.
— Знаешь, — Сандор ненадолго задерживает на ней взгляд, — я не удивлен, что ты стала королевой перед весной. Ты сама как весна.
Санса смеется, надломанно как-то, неестественно. Так, как порой хотелось бы засмеяться самой Джин.
— И осень, вынесшая на своих плечах всю горечь мира.
Thought has wings,
У мыслей есть крылья,
And lots of things
И многие вещи
Are seldom what they see
Редко таковы, какими они выглядят.
Sometimes you think you’ve lived before
Иногда тебе кажется, что ты уже жила
All that you live today
Той жизнью, которой ты живёшь сейчас
***
Джин мотает головой. Угораздило же очередному видению прийти прямиком в самолете Страйкера, в который они с трудом забрались. Скотт, кажется, ничего не замечает, и Джин на секунду слышится насмешливый голос кого-то хищного, первобытного внутри головы:
— Похож на Джоффри, не находишь? Скажи спасибо, что не садист.
Он замолкает прежде, чем Джин успевает хоть как-то сориентироваться. Показалось. Сказывается усталость и, возможно, чрезмерное волнение после всего происходящего. Волнение, что никогда не было ей свойственно. Предательская мысль колет заостренным пером: а может, Джин просто так отчаянно пыталась убедить себя в этом, а сейчас была, наоборот, настоящей собой?
Когда двигатели ревут, возвещая о посадке, Джин выпрямляется и ведет за собой остальных в мрачное логово полковника Страйкера, куда она бы не посмела сунуться еще несколько лет назад. Но странный грубоватый голос в голове дает иррациональную надежду:
— Всегда помни, что ты королева, Пташка. А я твой цепной Пес.
***
Джин не знает, откуда в ней это — безудержная смелость, дерзость, огромное-огромное желание помочь, удержать, бежать, спасти… Да сделать хоть что угодно, только бы не стоять столбом. Словно за одну секунду в ней пробудился кто-то другой. Более опытный, более опасный, более мудрый, весь покрытый трещинами шрамов на огненной коже, с короной на голове. Короной? Почему короной? У Джин нет времени думать: она щелкает пальцами, и дверь металлического ящика прямо перед ней открывается с режущим уши лязгом.
Конечно, можно было бы пройти мимо.
Конечно, можно было отправиться искать Чарльза и не влезать в неприятности.
Конечно, можно было в очередной раз проигнорировать голос в голове, назвавший ее «Пташка» ровно в тот момент, когда она проходила около того странного металлического агрегата.
Там кто-то был. Кто-то такой же живой и заслуживающий спасения, как сама Джин, как Профессор, как любой мутант или человек на земле. Скотт внимания на ее замешательство не обращает, предлагает идти дальше, и за это нечто инородное в теле Джин едва подавляет желание испепелить его на месте. Оно лишь крепчает, когда параллельно с открывшейся клеткой Джин замечает ошарашенный взгляд Скотта, готового четвертовать любого, кто оттуда выйдет, сейчас же. А после становится уже не до раздумий.
Из ящика вырывается мутант — Джин со спутниками понимают это по звуку выдвигающихся металлических когтей. Мужчина. Полуобнаженный. Высокий. Пышущий яростью. С, черт его возьми, когтями, выскочившими из рук. А дальше перед Джин все проносится, как в клокочущем, пульсирующем тумане.
Сигнал тревоги — в лабораторию набегают солдаты, вроде кто-то из них собирается стрелять, а Джин стоит столбом, укрывшись с друзьями за стеной, и не знает, что делать. В мозгу огненным вихрем вьется-вьется-вьется одно-единственное ненормальное желание — защитить того мутанта. Отчего-то Джин впервые в жизни плевать на Скотта, плевать на всех, только бы пули не задели того незнакомца, потому что… Потому что ей кажется, что она этого не выдержит.
Кажется, она кричит, когда воздух прорезают первые выстрелы, неосознанно выпускает силы, освещая помещение золотистым светом распустившихся крыльев Феникса. И замирает в удивлении от понимания: свинец не причинил незнакомцу ни малейшего вреда. Он лишь передергивает плечами, и Джин видит, как пули отскакивают от него, как раны моментально затягиваются на его коже, как он ощетинивается и бросается на солдат.
Джин бы и в здравом уме не назвала это существо, вырвавшееся из убежища, человеком, а сейчас и подавно, да вот только что-то останавливает ее от постыдного бегства. И от возможности запустить в зверя огненный заряд, потому как в голове вновь звучит голос, перед глазами вновь плывут образы. Джин чудится, что не когтями мутант полосует солдат, а мечом, что не полуобнажен он — на нем доспехи, а под ногами — верный вздыбленный конь. Джин видится, как он, только с обожженным лицом и другой внешностью учит сражаться маленькую темноволосую девчонку, как уже она, Джин, танцует с ним и радостная машет рукой на рыцарском турнире. Как он пронзает клинком мужчину — врага — прямо перед ней.