Главе русской делегации выделили комфортабельную каюту из двух отделений с ванной. Остальные члены делегации разместились в каютах поплоше. С первым уполномоченным ехало двое слуг — русский и англичанин.
Из первого дня общения с С. Ю. Витте Коростовец вынес впечатление: надолго в Америке оставаться им не придется. Уже 15 июля он получил указание разузнать расписание обратных рейсов. Своими мыслями о безотрадных перспективах еще неначавшихся переговоров — японские условия мира неприемлемы и разрыв неминуем — С. Ю. Витте поделился с корреспондентом газеты «New York Herald». Они произвели фурор среди газетчиков. Вообще на корабле С. Ю. Витте много общался с корреспондентами, охотно раздавал автографы многочисленным пассажирам огромного корабля. С членами русской делегации говорил о наболевшем: наместнике Е. И. Алексееве, А. Н. Куропаткине, беспорядках во внутреннем управлении. Особенное возмущение у него вызвало награждение Е. И. Алексеева Георгиевским крестом. И. А. Коростовцу запомнилось, с каким негодованием С. Ю. Витте рассказывал о том, что раненных в Маньчжурии русских солдат довозили до Челябинска без перемены белья.
17 июля капитан показал С. Ю. Витте свой корабль: помещения второго класса, кладовые, кухню, холодильники и даже пивной погреб. «За обедом опять говорили о будущих переговорах. Витте сказал, что хотя общее направление обнаружится с первых же заседаний, но он в состоянии будет принять решение и вообще выяснить положение дела лишь после прибытия в Америку капитана Русина, едущего с театра войны и имеющего точные сведения об армии»66.
Кормили пассажиров обильно и вкусно: первый завтрак между 8 и 10, в 13 часов второй завтрак с огромным списком блюд на выбор; между ними бульон и сэндвичи, поглощаемые где придется. Первый уполномоченный завтракал у себя в каюте, обедал вместе с делегацией. Из напитков за обедом предпочитал свое любимое шампанское, которым угощал сидевших рядом с ним. Одевались просто, С. Ю. Витте — в свой неизменный темно-серый костюм. Вообще к своей внешности он относился довольно пренебрежительно.
Развлекались игрой в шары и карты по маленькой. Партнерами С. Ю. Витте за карточным столом обычно становились Ф. Ф. Мартене и И. П. Шипов. «Витте любит Шилова и питает к нему неограниченное доверие, ценя его как добросовестного и талантливого исполнителя своих идей и преданного человека», — записал И. А. Коростовец67. Вечера проходили в курительной комнате за чаем (С. Ю. Витте взял с собой в Америку запас чая) и разговорами. Выяснилось, что профессор Ф. Ф. Мартенс скучен, любимая тема его — воспоминания о тех международных конференциях, где он работал экспертом; генерал Ермолов — «мил и корректен», Набоков — «умен и сдержан». Иногда С. Ю. Витте отправлялся в гостиную послушать игру и пение пассажиров. И. А. Коростовец вынес впечатление, что его начальник понимал в музыке толк68.
Члены делегации не уклонялись от неформального общения с корреспондентами. Уже упоминавшийся корреспондент газеты «New York Herald» был аккредитован при штабе русской армии в Маньчжурии. Под Мукденом он попал в плен к японцам, был ими отпущен под честное слово не общаться более с русской армией. Он рассказывал, что японцы совсем не утомлены войной, их армия отличается высоким боевым духом — даже раненые рвутся из госпиталей обратно на боевые позиции.
Свою будущую тактику на переговорах с японцами С. Ю. Витте обдумывал в пароходной каюте целых шесть дней. Наконец он решил остановиться на следующем поведении: во-первых, не показывать, что Россия желает мира — русский царь согласился на переговоры только ввиду «…общего желания всех стран, чтобы война была прекращена»; во-вторых, держать себя как подобает представителю великой державы, «у которой приключилась маленькая неприятность»; в-третьих, учитывая громадную роль прессы в Америке, «вести себя особливо предупредительно и доступно ко всем ее представителям»; в-четвертых, демократизмом поведения постараться привлечь к себе симпатии американцев; в-пятых, не относиться враждебно к евреям, что, впрочем, «совершенно соответствовало моим взглядам на еврейский вопрос вообще»69.
В соответствии с выработанным планом они действовал. 20 июля «Вильгельм Великий» прибыл в Нью-Йорк. На борту С. Ю. Витте обступили журналисты с традиционными вопросами. Профессор Ф. Ф. Мартенс прочел составленное лично С. Ю. Витте и переведенное на английский язык Э. Диллоном приветствие к американскому народу. В заключении приветствия говорилось: «И если бы моя миссия в некоторых отношениях оказалась непроизводительной и попытка найти общую основу для мирных переговоров в данную минуту не удалась, то это явное доказательство дружбы, данное его императорским величеством царем и русским народом, все же останется, как памятное событие, чреватое, надеюсь, глубокими благодетельными последствиями для великих народов Запада и Востока»70.