Дивиденд пайщикам не выплачивался, а раз так, то разместить новый выпуск бумаг на бирже предприниматель не смог — кто же будет покупать бездоходные бумаги! Поэтому второй выпуск паев на сумму 6 млн руб. Савве Ивановичу пришлось оставить за собой. Бумаги не были им оплачены из-за отсутствия средств, поскольку все личное его имущество было уже заложено и перезаложено. В нарушение всех правил Мамонтов использовал паи второго выпуска в качестве залога. В материалах следственного дела читаем: «Сделав новый выпуск паев… они (Савва и Николай Ивановичи. — С. И.) внесли эти паи в кассу Общества Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги и просили списать со счета Невского товарищества соответствующую сумму и этой суммой дебетовать их счета с обеспечением этих счетов внесенными паями. При этом следует, однако, заметить, что эти паи Невского товарищества никакой биржевой действительной цены не имели, не пользовались правом биржевого обращения и не приобретались посторонними лицами. За эти паи Мамонтовы ничего не уплатили Невскому товариществу, а получили их взамен принятого на себя обязательства перевести на свой счет часть вексельного долга товарищества Обществу Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги»133.
С. Ю. Витте по-человечески совершенно искренне сочувствовал С. И. Мамонтову в постигшем его несчастье. Художнику К. А. Коровину он сказал: «Я знаю, что Мамонтов честный человек, и в этом совершенно уверен». Прощаясь с ним, он обронил странную фразу: «Что делать, сердца нет…»134 По-видимому, С. Ю. Витте имел в виду себя — государственного деятеля.
Совершенно напрасно иные публицисты отводят С. Ю. Витте роль инициатора крушения «мамонтовского дела». Наоборот, Мамонтова не без участия главы финансового ведомства спасли единственно возможным в сложившейся ситуации способом, а именно: выкупили завод и дорогу в казну, выплатив кредиторам Мамонтова 30 % номинальной стоимости акционерного капитала. Среди бумаг пухлого следственного дела сохранилась копия официального письма старшего маклера фондового отдела Петербургской биржи, в котором сообщается о неудаче попытки реализовать на рынке ценных бумаг паи Товарищества Невского завода за 30 % их нарицательной стоимости. Не нашлось желающих купить их и по более низкой цене. Так что Савва Иванович еще легко отделался — ведь в случае продажи завода за бесценок с аукциона он вообще мог остаться без гроша в кармане.
Мамонтовское «дело» (заводы, дороги) продолжалось, но уже без Мамонтова. Савва Иванович при всей своей яркости и незаурядности совершенно не подходил для роли организатора крупных предприятий. Даже адвокат С. И. Мамонтова на процессе, знаменитый московский златоуст Ф. Н. Плевако, вынужден был признать, что его подзащитный — «…человек общих идей, принципиальных вопросов, но не их детального выполнения».
Валютный ренессанс
Переход к золотой валюте принято считать вершиной реформаторского творчества С. Ю. Витте. Как говорится в сочинении о русском рубле, это был ни много ни мало как «прорыв из прошлого в будущее», неразрывно связанный с его именем. При всем при этом предлагается учитывать заслуги предшественников и «несомненную и однозначную поддержку», которую «…получали конкретные предложения и проекты Витте на самом верху иерархической пирамиды»135.
Учет заслуг предшественников поднимает вопрос об оригинальном авторском вкладе С. Ю. Витте в валютную реформу, как, впрочем, и во все другие проведенные им преобразования. Иначе он предстает перед нами как компилятор, хотя и незаурядный, чужих идей и талантливый продолжатель чужих начинаний: идея ускоренного роста национальной промышленности при поддержке государства была навеяна Фридрихом Листом (на эту тему С. Ю. Витте была написана специальная брошюра136), проект винной монополии предложил M. H. Катков, механизм перехода от плохой валюты к хорошей был успешно испробован в ходе денежной реформы Е. Ф. Канкрина (1839–1843 годы); большую часть подготовительной работы для перехода к золотому рублю проделали М. X. Рейтерн, Н. X. Бунге и главным образом И. А. Вышнеградский.