— Я вас услышал, Никита Григорьевич. Что же, пожалуй это будет правильно. Когда вы хотите провести обследование? — уточнил ректор.
— В два часа пополудни, после классного часа. — Ответил я.
— Я предупрежу Иннокентия Петровича.
Дальше дело за малым. Ольга попросила свою свиту, сиречь боярышень Рокотову и Гагину обойти лидеров различных студенческих группировок женского пола, и пригласить их на некое мероприятие на медицинскую кафедру университета, где располагался и кабинет медпункта.
В назначенный час там собралось порядка трёх десятков девиц с разных курсов, представлявших как союзные Зарецким рода, так и их противников. На самом деле, чем больше, тем лучше. Но кабинет не резиновый, а перебираться в лекционную аудиторию мы всё же посчитали излишним.
— Сударыни, мы пригласили вас сюда, чтобы раз и навсегда развеять все кривотолки относительно нашего ребёнка. — Обратился я к собравшимся. — Очень прошу вас, чтобы вы донесли то, что увидите сейчас до остальных, не в качестве слухов, а как правду. Любого кто после этого выскажет хотя бы тень сомнений в добропорядочности моей жены, я убью. Просто и без затей.
Ольга вышла из-за ширмы уже будучи в одной лишь сорочке и нижней юбке. Просто снять жакет мундирного платья и оголить живот не получится, нужно же ещё и от корсета избавиться. Всё-то у местных красавиц сложно да с подвыповертом.
Несмотря на её самообладание и то, что тут присутствовали одни лишь девицы, а я вроде как муж, на её щеках алел румянец смущения. Скорее всего не из-за меня, а из-за самой ситуации. Гордая представительница старинного рода должна что-то там доказывать, считай оправдываться, перед другими. Но это только одна сторона.
В первую очередь она согласилась на это чтобы расстроить планы своего отца и деда. А значит, пусть открыто и не признавала, подспудно была согласна со мной, и предпочла вот такое представление, чем оказаться разменной фигурой в чужой игре. Впрочем, этого ей всё равно было не избежать. Разве только случилось бы всё чуть позже и на более высоком уровне.
— Сударыни, на этом настоял ректор, а потому те из вас кто занимается артефакторикой должны осмотреть артефакт и убедиться в его исправности. — Иннокентий Петрович указал на прибор стоящий на столе рядом с кушеткой.
Первой подошла княжна Аничкова. Я бы даже сказал, проявила нетерпение. Далее последовали ещё две княжны и пять боярышень, представители разных не просто университетских группировок, но партий знати Русского царства. Уж и не знаю, что ими сейчас двигало, банальное любопытство или желание принять участие в некой политической игре.
После проверки артефакта, лекарь приладил его на животе Ольги и подозвал меня. Признаться мне пришлось взять себя в руки, чтобы не пялиться на жену. Шутки шутками, но женщины у меня не было уже довольно давно, хотя и препятствий для этого не имелось. А тут вроде и не эротическое одеяние, но будоражащее воображение, плюс оголнный живот. Словом, есть на чём задержать взгляд. А тут ещё и щебечущие смешки молоденьких девочек за спиной.
Иннокентий Петрович сделал прокол на подушечке моего указательного пальца и я размазал выступившую капельку крови в окошечке тихо жужжащего артефакта. Та сразу же и без остатка впиталась, после чего жужжание стало громче и басовитей. Наконец над окошечком засияла небольшая радуга.
— Каждый охотник желает знать где сидит фазан. — Довольно отчётливо произнесла Аничкова общеизвестную считалочку.
— Правильное расположение спектра, чего и следовало ожидать. — Пожала плечами Гагина.
Тут целая система. В зависимости от расположения цветов можно определить дальность родства по материнской или по отцовской линии.
— Вообще-то, были и те, кто надеялся на полное отсутствие радуги. — Возразила боярышня Зарецкая.
Вот так сразу и не поймёшь, рада она за кузину, или осталась разочарованной. Дух соперничества он такой. Или за этим кроется что-то более серьёзное? Да кто же этих высокородных поймёт с их хитрыми раскладами.
— Елизавета Петровна? — Поднимаясь с кушетки и опуская сорочку, обратилась моя жена к Аничковой.
— Ольга Платоновна, прошу прощения за высказанные мною сомнения. — Вынуждена была признать свою неправоту та.
Вообще-то могла бы наплевать и обострить. У неё хватает сторонников, который непременно вступятся за честь княжны невзирая на её неправоту. Это вообще не имеет значения. Главное готовность поставить свою жизнь на алтарь служения сюзерену, что непременно скажется в будущем. А как я уже говорил, местные дворяне в подавляющем своём большинстве далеко не трусы. Без понятия, как там обернётся через сотню лет, но сегодня они именно воины.