- Фашисты! - всхлипывал он. - Хоть колбасы оставьте, сволочи! – но сволочи Раульчега игнорировали, потому что переключились на «Интернационал».
Наконец, космонавт Попович решил, что ему пора в душ. Он долго, пыхтя, убирал фидельские баррикады и, выломав в итоге дверь, обнаружил внутри злого и голодного Раульчега.
- О! Раульчег! - удивился космонавт Попович, глядя на Раульчега прозрачными глазами.- А где лунатики?
- Будут тебе лунатики. - свистящим шепотом пообещал Раульчег. - Щас вам всем такие лунатики будут, не обрадуетесь! - и побежал к телефону ябедничать, но аппарат уже был занят Фидельчегом, который репетировал в него решительное объяснение с товарищем Терешковой по поводу всего происходящего.
- Товарищ Терешкова! - мужественно говорил Фидельчег, сжимая трубку, как пролетариат - горло мировой буржуазии. - Валентина этосамое... как вас там... Владимировна! Вы определитесь, в конце концов, вы женщина или космонавт?
- Товарищ Кастро! - отвечали на том конце провода, это был диспетчер таксопарка. - Вы там тоже определитесь уже наконец, куда едем-то?
- А куда едем? - заволновался Фидельчег, поправляя воображаемые микрофоны. - Куда мы вообще катимся от светлых идеалов марксизма?
- Все на борьбу с пьянством и безобразием! - агитировал космонавт Попович, ёжась под неработающим душем, потому что воду, как это часто случается зимой, опять отключили. И они уже победили пьянство чуть менее, чем полностью, но тут подъехало такси, и Фидельчег ушел склонять водителя примкнуть к освободительному движению в странах третьего мира.
Поэтому Терешковой снова звонил Попович.
- Сокол, Сокол, я Звезда! - икая, докладывал Попович. - Видимость ноль, идем по приборам, привет лунатикам!
- Звезда ты, Паша, с ушами. - горько констатировала Валентина Владимировна и пошла заступать на вахту у подъезда.
Каково же было ее удивление, когда из прибывшего такси бодро выпрыгнул трезвый и, как следствие, злой Раульчег.
- Вот, пжалста. - саркастически прокомментировал он, выгружая из салона что-то большое и тяжелое и закутанное, вдобавок, в поповичеву шинель. - Символ кубинской революции, одна штука, состояние кошмарное! Получите и распишитесь.
А Фидельчег, это был он, сказал, что ни фига не кошмарное. Потом он стряхнул Раульчега в снег и относительно твердым шагом проследовал к товарищу Терешковой.
- Меня так в ванной заперли, злыдни, а сами! - взахлеб ябедничал Раульчег, прыгая на снегу, чтоб согреться.
Но Фидельчег эти инсинуации проигнорировал. Он посмотрел на товарища Терешкову и сказал, что она очень красивая, из чего Валентина Владимировна сумрачно заключила, что литром дело не обошлось.
А Фидельчег сказал, что причем тут литр. Что он к товарищу Терешковой со всей душой. С самыми серьезными намерениями! Что он жить без нее не может, ёлки-пальмы! Почти как без Хосе Марти, ну, в хорошем смысле, конечно.
Но товарищ Терешкова, на то она и космонавт, немедленно пересчитала всё вышесказанное в градусы и ужаснулась. И погнала всех домой, простудятся еще, алкоголики.
Утром, пока Фидельчег храпел в гостиной, она собрала Раульчега в академию и отнесла Поповичу шинель.
Космонавт Попович сидел на кухне и, охая, похмелялся лимонадом "Колокольчик".
- Еще раз этого твоего ушастого здесь увижу - ухи откручу! - морщась, просипел он. - Он мне, гад, весь кафель в ванной исцарапал!
- Фидельчег? - не поверила Валентина Владимировна.
- Какой, к келдышу, Фидельчег! - хватаясь за голову, стонал космонавт Попович. - Этот... как его... ну, мелкий такой... - и попытался мимически изобразить Раульчега, но не преуспел.
А Валентина Владимировна сказала, что так ему и надо. И поехала домой, где проснувшийся Фидельчег, судя по звукам, устраивал в ванной генеральную репетицию Трафальгарской битвы.
Товарищ Терешкова послушала немного шумную фидельскую возню, тонко чему-то улыбнулась и пошла варить кофе к завтраку.
Но это уже совсем другая история.
18. Вивараульчег политический,
по случаю разгона кубинского Совета Министров - http://www.rian.ru/world/20090305/163953277.html -
для девочки Лизы, которая, собсно, и вдохновляет меня на все эти безобразия :)
Как и всякий начинающий функционер, Раульчег любил две вещи: пироги с ананасами и кубинский народ.
Пироги отвечали Раульчегу взаимностью. А народ, хоть его никто и не спрашивал, Раульчега не любил. Или нет, это пироги никто не спрашивал, а народ, по результатам соцопросов, до сих пор считал, что страной руководит Фидельчег, и, едва завидев Раульчега в телевизоре, тут же переключался на бейсбол.