- Чего ты хочешь, Эспер? - голос Вивиана стал добрее. - Если я могу чем-то быть тебе полезен, сделаю всё, что в моих силах. Ты в беде? Тебе точно ничего не нужно?
- Нет! - всхипнул Эспер. - Я хочу быть вашим слугой, - и с этими словами он закрыл лицо руками.
- Моим слугой! Воистину, не очень мудро мечтать о зависимости от другого человека. Боюсь, ты слишком много общался с лакеями, которые вечно слоняются без дела в этих купальнях, эти лакеи Эрншторфа в зеленой ливрее и при шпаге - это они промыли тебе мозги, Эспер?
- Вовсе нет! Я устал жить один!
- Но помни: чтобы быть слугой, ты должен быть человеком с постоянными привычками и устоявшейся репутацией. Лично я о тебе хорошего мнения, но я наблюдал за тобой слишком мало, хоть и больше, чем все остальные, и, кроме того, я - человек определенного образа мыслей. Вероятно, в этом доме нет больше людей, которые могут хотя бы предположить возможность найма слуги без характеристики.
- Разве корабль требует характеристику у ветра, несущего его по морю без найма и вознаграждения? Разве вы можете требовать у меня характеристику, если я прошу дать мне возможность служить вам бесплатно?
- Эспер, я не смог бы заключить такую сделку, даже если бы нуждался в твоих услугах, а я в данный момент в них не нуждаюсь. Но скажу тебе честно - не представляю ситуацию, в которой ты мог бы мне пригодиться. Мне нужен слуга с твердыми привычками и опытом, а не тот, внешний вид которого будет привлекать внимание, когда мне захочется оставаться незамеченным. Ты навлечешь на меня дурную славу, а для меня это неприемлемо. Из добрых побуждений советую тебе отказаться от мечты о той жизни, для которой ты ни в малейшей степени не годишься. Поверь мне, твой конь будет для тебя лучшим другом, чем твой хозяин. А теперь оставь меня.
Эспер еще мгновение смотрел в землю, а потом стремительно подошел к Вивиану, упал на колени, поцеловал его руку и исчез.
Мистер Сент-Джордж завтракал с бароном, джентльмены ранним утром заехали к леди Мадлен, чтобы предложить ей поездку в замок Штайн, но она придумала отговорку, Вивиан последовал ее примеру, так что барон и Сент-Джордж решили «опекать» Фицлума - больше им ничего не оставалось. Вивиан снова присоединился к дамам на утренней прогулке, но привычное хорошее настроение мисс Фейн улетучилось. Она не раз пожаловалась на отсутствие кузены, и этот факт, а также - некоторые другие обстоятельства позволили Вивиану сделать вывод, что она питает к мистеру Сент-Джорджу не только родственные чувства. Что касается шевалье де Боффлера, Вивиан вскоре понял, что невозможно поддерживать близкие отношения с человеком безыдейным. Шевалье, безусловно, не был типичным представителем веселой, галантной и деятельной нации французов: он вставал очень поздно, всё утро читал французские журналы или играл в бильярд с князем Сальвински и графом фон Альтенбургом.
Эти джентльмены вместе с бароном, Вивианом и мистером Сент-Джорджем сегодня собирались обедать в Новом Доме.
В назначенный час собралась компания примерно из тридцати человек. Обед был роскошный, вина - великолепны. По окончании банкета компания перешла в другой зал, кто-то предложил игру, и игра тут же началась. Его императорское высочество не присоединился к игре, он сидел в углу зала в окружении своих адъютантов, в обязанности которых входило постоянно докладывать своему господину о состоянии дел за игорным столом и о судьбе его пари. Его высочество не делал ставки.
Вскоре Вивиан понял, что в Новом Доме игра идет совсем в других масштабах, чем в Редуте. Он решительнейшим образом заявил барону о своем отвращении к азартным играм и выразил нежелание играть, но барон, хоть и разделял его чувства, посоветовал в этот вечер последовать всеобщему примеру. Поскольку Вивиан мог себе позволить проиграть, он согласился и начал делать крупные ставки. В этот вечер проигрывали и выигрывали очень значительные суммы, но никто не вернулся домой в большем выигрыше, чем мистер Сент-Джордж и Вивиан Грей.
ГЛАВА 10
Первые несколько дней знакомства с новым местом жительства и с новыми персонажами тянулись очень медленно, конечно, не из-за связанной с этим усталости, а, скорее, из-за острого внимания к любому незначительному обстоятельству. Когда новизна рассеялась, когда мы выяснили, что новые характеры мало отличаются от всех остальных, кого мы встречали прежде, а место их проживания - лишь еще одна разновидность великого порядка, который мы так часто наблюдали, мы снова стали рассеянно невнимательны: мы больше думаем о себе и меньше - о тех, кого встречаем, погружаемся в размышления мечтательно или в тщетной попытке обмануть грядущий день монотонности настоящего, мы начинаем понимать, что часы разнообразия конечны, незаметны, скучны и невыгодны. К тому же, страшась приближения к великой реке, темные изгибы которой, кажется, стирают все воспоминания, мы выходим из оцепенения и начинаем скорбеть о том, как быстро проходит общее время, каждый личный час которого, в свою очередь, проклинаем за неповоротливость.