Несколько минут они шли молча. Вивиан молчал, а когда его спутница возобновила свой рассказ, бессознательно сжал ее руку.
- Попытаюсь быть краткой. Спустя три месяца после того, как барон дал мне клятву, о которой я упомянула, мистера Трэвора однажды утром вызвали в соседний отель сообщением, что его бывший воспитанник, кажется, находится на грани жизни и смерти. Мистер Трэвор бросился к нему, и по пути ему открылась роковая правда: наш друг совершил самоубийство!
Леди Мадлен замолчала, но, сделав над собой усилие, твердо продолжила:
- Речь о баронае, а кроме того, о нескольких иностранцах и англичанах, все - близкие друзья фон Кенигштайна, покойный вряд ли был с ними знаком. Пострадал только наш друг - он потерял всё свое состояние, и больше, чем состояние, после чего лишил себя жизни свобственной рукой с сердцем, полным сожалений и отчаяния. Обстоятельства самоубийства были столь подозрительны, что привлекли внимание общественности, и мистеру Трэвору не составило труда привлечь виновных к ответственности. Барон имел наглость явиться к нам на следующий день, но, конечно же, тщетно. Он писал отчаянные письма, доказывая, что невиновен, что он почти всю ночь проспал, и обвинял других в участии в сговоре. Это злосчастное дело уже привлекло всеобщее внимание. Для меня всё это вылилось в недуг плачевнейшего свойства, что спасло меня от вмешательства, или, точнее, знания о происходящем, но мой муж сообшил мне, что барон пишет письма многим, что обвиняемые обвиняют друг друга, и в конце концов, он убедился, что барон Кенигштайн - наиболее виновен, если существуют степени вины. Как бы то ни было, вскоре Правительство его отозвало. Он написал нам, покидая Англию, но я была слишком больна, чтобы что-то знать о его письмах, а потом мистер Трэвор сообщил мне, что вернул письма нераспечатанными. А теперь я должна произнести то, что всегда замирало у меня на губах: несчастный юноша, павший жертвой, был братом мисс Фейн!
- А мистер Сент-Джордж, - сказал Вивиан, - без сомнения, знал ведь всё это, как же он хотя бы на мгновение согласился терпеть попытки такого человека завести с ним дружбу?
- Мой брат, - сказала леди Мадлен, - очень хороший человек с добрым сердцем и теплыми чувствами, но он не очень хорошо знает свет и слишком горд для того, чтобы поверить в бесчестность человека, которого он считает джентльменом. Моего брата не было в Англии, когда произошло это злосчастное событие, и, конечно же, на него различные обстоятельства оказывают впечатление, отличное от нашего. Он слышал об этом деле только от меня, а молодым мужчинам часто кажется, что женщины склонны преувеличивать такие истории, что, конечно, мало кому из нас понятно. Поскольку барон был связан с великим герцогом, ему не хватило доброжелательности или, возможно, силы забыть о нашем прошлом знакомстве или избежать нового. Я была вынуждена официально представить его своему брату. Я была в растерянности и не знала, что делать. Думала о том, чтобы следующим утром написать ему письмо, сообщив о полнейшей невозможности возобновления нашего знакомства, но эта затея встретила тысячу трудностей. Как мог человек столь знатный, человек сколь замечательный, столь и заметный благодаря не только своему рангу, но и характеру всюду, где бы он ни появился - как бы он объяснил великому герцогу и своим многочисленным друзьям, почему он не общается с родственником, с которым прежде общался постоянно. Последовали бы объяснения или что похуже. Я вряд ли могла надеяться, что он уедете из Эмса, вероятно, это было не в его власти, а мисс Фейн покидать Эмс категорически запретил ее врач. Пока я сомневалась и раздумывала, поведение самого барона фон Кенигштайна помешало мне предпринять какой-либо шаг. Понимая всю неловкость ситуации, в которой оказался, барон яро ухватился за возможность стать близким другом члена нашей семьи, с которым прежде не был знаком.