Благодаря его занятным беседам и умению втереться в доверие мой брат сразу же перешел на его сторону. Вы сами знаете: утром после того, как они были друг другу представлены, они уже катались вместе. Когда они стали более близкими друзьями, барон начал дерзко и доверительно рассказывать Альберту о знакомстве с нами в Англии и о злосчастных обстоятельствах, его прервавших. Альберт был обманут этой напускной смелостью и искренностью. Он стал другом барона и принял его версию злосчастной истории, а поскольку барон - человек слишком тонкий, чтобы во всей этой истории намекнуть для своей защиты на меня, он рассчитывал, что заявления Альберта, который, он был уверен, не будет дорожить доверием, которое барон намеревался его заставить предать, так вот, эти заявления должны были заставить меня поверить в его благосклонность по отношению к барону. Неаполитанская история, которую на днях барон рассказал за обедом, была о нем. Признаюсь вам: хотя я ни на мгновение не усомнилась в его виновности, я проявила слабость и подумала, что его желание примириться со мной во всяком случае свидетельствует о раскаянии в его сердце, я была обманута неаполитанской историей. Побуждаемая этими чувствами действовать так, как мне казалось наиболее мудрым в подобных обстоятельствах, я перестала мешать его попыткам стать моим другом. Знакомство с вами, которое все мы хотели развивать, стало, вероятно, еще одним поводом для продления его пребывания здесь. Но его дальнейшее поведение открыло мне глаза: теперь я уверена не только в его прежней вине, но также и в том, что он не изменился и играет роль, которую по той или иной причине больше не отказывается поддерживать.
- А мисс Фейн, - спросил Вивиан. - Ей, должно быть, известно всё?
- Ей ничего не известно в подробностях: в то время она была столь юна, что нам не составило труда скрыть от нее опредленные обстоятельства смерти брата, вызванная этой смертью сенсация осталась для нее тайной. Когда она выросла, я решила больше не скрывать от нее историю смерти ее брата, из некоторых неосторожных замечаний Альберта она узнала достаточно для того, чтобы смотреть на барона с ужасом. Именно в связи с Вайолет, - продолжила леди Мадлен, - я питаю наихудшие опасения. В течение минувших двух недель беспокойство за кузена так ее разволновало - у меня это вызывает ужас более, чем что-либо иное, могущее с ней случиться. Она умоляла меня поговорить с Альбертом и с вами. За прошедшие несколько дней она стала спокойнее и безмятежней. Она поедет с нами сегодня вечером: погода столь прекрасна, вряд ли следует бояться ночного воздуха, а радостный пейзаж благотворно подействует на ее настроение. Но вчера вечером от ее внимания не ускользнула ваша подавленность. Хочу еще раз сказать, как меня обрадовали ваши слова. Я без колебаний верю всему, что вы сказали. Присматривайте за Альбертом. За себя я не боюсь.
ГЛАВА 12
На празднике великого герцога собралось изысканнейшее общество - то есть, там были все, кто находился в это время в Купальнях: гости, представленные его высочеству, обладали привилегией представить ему любое количество своих друзей, а те, у кого не было друзей, которые могли бы их представить, покупали по огромной цене билеты у Краковски, хитрого польского интенданта. Развлечение было императорского уровня: никаких издержек и усилий не жалели, чтобы превратить съемный дом в наследственный дворец, и в течение недели перед грандиозным вечером со всего соседнего города Висбадена, маленькой столицы герцогства, взимали контрибуции. Какой урожай для Краковски! Какие комиссионные с ресторатора за поставку закусок! Какой процент за взятые напрокат зеркала и обтрепанные обои!