Всем телом Вайолет повисла на руке Вивиана, но даже сейчас ему казалось, что она погибла, но утаивает это. Сколь торжественно молчание скорби!
- Я обессилена, - продолжила мисс Фейн, - воспоминания о том, что он сделал, подавляют меня. Я не могу говорить об этом, воспоминания - это смерть, но все же вы должны об этом знать. То, что вы должны об этом знать, я пыталась рассказать вам прежде. Хотелось поделиться страданиями, которые я сейчас испытываю. Вам следует об этом знать. Я напишу вам письмо, вот что! Да, это то, что нужно, я напишу вам письмо, я не могу сейчас говорить - это невозможно, но остерегайтесь его, вы еще так молоды.
- Мне не хватает слов, чтобы поблагодарить вас за это, мисс Фейн. Если бы я был жертвой фон Кенигштайна, я был бы вознагражден за все свои страдания мыслью, что вы сожалеете о моей беде, но я верю, что мне ничто не грозит - хоть я и молод, кажется, я - из тех людей, которые считают время своей жизни не по календарю. «Старый толмач, хоть и молод летами». Разве можно меня обмануть! Не беспокойтесь о своем кузене. Доверьтесь человеку, которого вы заставили думать лучше об этом мире и о своих ближних.
Звук приближающихся шагов и легкий радостный смех сообщил о приближении гостей, гуляющих по саду так же, как наши герои.
- Нам лучше вернуться, - сказала мисс Фейн. - Боюсь, леди Мадлен заметит, что мне нехорошо. Кто-то идет сюда! Нет, они не свернули на нашу тропинку.
Это были мистер Сент-Джордж и Аурелия Фицлум.
Драгоценные часы пролетели быстро, вскоре танец закончился, музыка утихла.
Вивиан вернулся поздно. Открыв дверь, он удивился - в его комнате горел свет. За столом сидел какой-то человек. Незваный гость обернулся: это был Эспер Георг.
ГЛАВА 13
Читатель, должно быть, помнит, что Вивиан согласился пообедать с бароном на следующий день после праздника в его частных апартаментах. Такие договоренности на самом деле были не в обычаях Дома, но сильные мира сего, которым прислуживали ливрейные лакеи, позволяли себе нарушения правил, а метрдотель иногда смотрел на это сквозь пальцы. У Вивиана были причины не жалеть о том, что он принял приглашение, и никогда он не пожимал руку шевалье де Боффлера с большей сердечностью, чем в тот день, когда встретил его за обедом у барона фон Кенигштайна. Мистер Сент-Джордж не пришел.
- Полшестого! - сказал барон. - Полагаю, он катается с Фицлумами. Аурелия, конечно, очаровательная девушка, но, думаю, леди Мадлен вряд ли одобрит их связь. Сент-Джорджи - благородных кровей, вероятно, он думает о браке с мисс Фицлум не более, чем мы, немцы, думаем о браке с женщиной без приставки «фон» перед фамилией. Мы здесь совсем одни, Грей, только шевалье и Сент-Джордж. У меня была мысль пригласить Сальвински, но он - просто неутомимый паровой двигатель, прошлой ночью он выдал такой длинный рассказ о своем разговоре с королем Ашанти, меня просто пугает малейшая вероятность того, что ему может взбрести в голову мысль закончить эту историю сегодня. Прошлым вечером вы рано ушли с вечеринки великого герцога. Дела шли хорошо.
- Действительно, очень хорошо! - подтвердил шевалье де Боффлер, и эти его слова замыкали первую дюжину, произнесенную им с момента прибытия в Эмс.
- Думаю, вчера вечером леди Мадлен Трэвор выглядела великолепно, истинная леди, да, Грей? А вот и Сент-Джордж. Дорогой друг, как поживаете? Исцелила ли вас прекрасная Аурелия от усталости прошлой ночи? А теперь, Эрншторфф, как можно скорее несите обед.
Сегодня барон, очевидно, подстраивался под молчание своего друга шевалье. Он превзошел сам себя. История за историей, приключение за приключением следовали в волнуюшей спешке. Действительно, барон никогда не упускал возможность говорить на протяжении всего обеда, кроме тех случаев, когда восстанавливал силы с помощью вина, употребляемого им в большом количестве. Внимательный наблюдатель, возможно, счел бы хорошее настроение барона напускным, а его разговоры - результатом тяжелых усилий. Но настроение его, хоть и оживленное, в целом было ровным, а свои идеи, которые он всегда высказывал с легкостью, сейчас он изрекал в виде гладких формулировок. Обед длился долго, выпили много вина, намного больше, чем то количество, к которому привыкло большинство присутствующих за столом. Около восьми часов шевалье предложил пойти в Редут, но барон отказался.