ГЛАВА 2
В столь ранний час трудолюбивая пчела еще не покидает свой золотой улей, застенчивый румянец дня еще не озяряет небо с востока, победоносная денница еще не прогнала с утреннего неба скромный блеск ночных звезд. Всюду царит тишина, лишь легкое дыхание утра будит дремлющую листву. Уже сейчас золотые жилки испещряют серые горы. Чу! Пронзительно кричит петух-шантеклер! Когда поет петух, филин умолкает. Чу! Пронзительный крик пернатого соперника петуха-шантеклера! Утренний жаворонок взлетает с мрачной земли и приветствует радостной песнью новый день. Золотая полоска превратилась в пурпурный серп, и лучи живого огня пылают над розовой эмалью востока. Челоловек встает раньше, чем солнце, уже слышен свист пахаря, песнь косаря и звон кузнечного горна. Чу! Звук охотничьего горна, борзая заливается хриплым лаем. Солнце встало, солнце, зарождающее жизнь! И храм, и башня, и дерево, и массивное дерево, и широкое поле, и далекий холм вдруг озаряются светом, клубы сумрачного тумана вдруг возникают над сияющей рекой, жадными глотками пьет росу поникших цветов, поднявших головки.
Несясь галопом в свете немного более ярком, чем злосчастный свет, приведший его со спутником в Дворец Вина, вскоре они снова оказались на опушке леса, а сейчас выезжают на равнину из вон того темного леса.
- Ей-богу, Эспер, я сегодня утром не попаду в город. Можно ли представить большее несчастье. Проклятье на голову этих пьяных дураков. Никакого отдыха и солидной закуски, в желудке у меня - море разливанное рейнвейна, и столько адских усилий потребовала беготня по кругу в этом гнусном зале - я полностью истощен, могу прямо сейчас выпасть из седла. Друг мой, не видишь ли ты поблизости какое-нибудь жилище, в котором по случаю мы могли бы получить завтрак и несколько часов отдыха? Мы уже выехали достаточно далеко за пределы леса. О! Определенно, дым поднимается из-за вот тех сосен - думаю, какая-то примерная жена у камелька.
- Если бы мои органы чувств не пострадали от паров подогретого гайсенхайма, до сих пор меня преследующих, я бы мог поклясться, что этот дым пахнет табаком.
- Полно тебе шутить, славный мой Эспер, мне дейсвительно очень худо. Год назад я бы посмеялся над нашими злоключениями, но сейчас всё совсем иначе, и, бога ради, мне необходимо позавтракать! Так что взбодрись, и, хотя у меня совсем нет сил, пришпорим коней в направлении дыма.
- Нет, дражайший хозяин, я поеду первым. Следуйте за мною неспеша, и если остался голубь хоть в одном котелке Германии, клянусь святым покровителем всех деревень в радиусе пятидесяти миль, если только там живут не еретики, что сегодня утром вы попробуете мясо с его грудной кости.
Дым поднимался из трубы, но дверь коттеджа была плотно закрыта.
- Эй там, внутри, - закричал Эспер, - кто запирается от солнца сентябрським утром?
Наконец, дверь медленно открылась, и неприятного вида негостеприимная дама мрачно поинтересовалась:
- Что вам нужно?
- Очаровательное создание! - воскликнул Эспер, будучи еще слегка навеселе.
Дверь захлопнули бы прямо у него перед носом, если бы он не проскользнул в дом прежде, чем женщина успела опомниться.
- Воистину, опрятное и славное жилище! Думаю, вы не откажетесь угостить красивого молодого джентльмена несколькими кусочками какой-нибудь снеди, просто чтобы напомнить ему, знаете ли, что сейчас - не время обеда.
- Мы здесь не подаем кусочки, за кого вы нас принимаете? Так что, красивый молодой джентльмен, убирайтесь прочь, иначе я позову одного хорошего человека.
- Ну что вы, я - не этот красивый молодой джентльмен, речь о моем хозяине! Если бы мы не умирали от голода, он влюбился бы в вас с первого взгляда.
- Ваш хозяин едете в карете?
- В карете! Нет, на коне.
- Путешествуете?
- Истинно так, фрау, путешествуем.
- Путешествуете без багажа и в столь ранний час! Судя по вашему виду, странные молодые люди, вы - путешественники, с которыми честной женщине лучше не сталкиваться.