- Но при чем здесь я! - воскликнул Вивиан. - Какая от меня польза? Если Бенкендорф столь ужасен, как вы описываете, присутствие товарища может уберечь вас от его коварных планов. Но, конечно же, если кто-то будет вас сопровождать, почему бы не взять в провожатые человека, с которым вы давно знакомы, который хорошо вас знает и на которого вы с уверенностью можете положиться: он на основании тысячи признаков и обстоятельств, которые никогда не привлекут мое внимание, поймет, в какие особые и ключевые моменты вам может понадобиться срочная деятельная помощь. Вот какой спутник вам необходим, и, конечно же, такового вы можете найти в лице Арнельма фон Нойвида...
- Арнельм фон Нойвид! - воскликнул князь. - Лучший помощник во всем Райсенбурге, если нужно трубить в охотничий рог или разделывать дикого кабана! Чудесная кандидатура, конечно, чтобы защитить своего господина от дипломатических происков коварного Бенкендорфа!
Скажу больше: если у них возникнет хотя бы малейшее подозрение касательно моих намерений, они из чистейшей преданности совершат гнусную измену и запрут меня в моем собственном кабинете! Нет-нет! Никто из них мне не подходит: мне нужен товарищ с опытом и знанием света, в беседах с которым я смог бы избавиться от нерешительности и обрести уверенность, мне нужен товариш, который будет исправлять мои неверные суждения и просветит мой пребывающий в затмении ум: мой достойный доезжачий малопригоден для оказания такой помощи, сколь ни торопился бы он примкнуть ко мне в битве или на охоте.
- Если кандидатура доезжачего вам не подходит, в этом замке есть один человек, который, возможно, и не ровня Бенкендорфу, но стоит двоих. Как вам мистер Сиверс? - спросил Вивиан, испытующе глядя на князя.
- Сиверс! - с жаром воскликнял князь. - Именно тот человек! Непоколебимый, опытный и проницательный, прошел хорошее обучение в школе политики, именно к нему я обратился бы, если бы мне понадобилась помощь в подготовке условий составляемой Хартии или плана работы будущего Парламента, потому что Бенкендорф, конечно же, хочет проконсультироваться в этих вопросах. Но в одном я уверен точно: я клянусь не делать ничего, находясь в доме Бенкендорфа. Несомненно, пригласив меня, он собирается даровать народу свободы на своих условиях, но, вероятно, один раз в жизни герр Бенкендорф просчитался. Дважды меня не одурачат, я не намерен соглашаться с пунктом о переходе Казначейства под контроль Сената. Это, что называется, упряжь, которая жмет, и чтобы защититься от этого довольно неудобного пукта, мой славный друг Бенкендорф придумал этот план.
- Значит, вас будет сопровождать мистер Сиверс? - спросил Вивиан, пытаясь вернуть князя к теме беседы.
- Это именно тот человек, мой славный друг! Но хотя Бенкендорф скорее всего, уважая мое присутствие и учитывая обстоятельства нашей встречи, воздержится от того, чтобы бросить Сиверса в темницу, хотя премьер-министр пригласил меня на этот разговор, и хотя у меня нет ни малейшей причины с ним мириться, все же вряд ли будет правильно с моей стороны, вряд ли будет достойно подтвердить, приехав с таким спутником, что я долгое время скрывал в своих владениях человека, которого стараниями самого Бенкендорфа выслали из Великого княжества. Это с моей стороны будет совсем уж бравада.
- О! - воскликнул Вивиан. - Так ли это? Молю, скажите, в чем состояла вина мистера Сиверса?
- В государственной измене против человека, который не являлся его монархом.
- Как это?
- Сиверс, человек выдающихся талантов, долгое время профессорствовал в одном из наших больших университетов. Опубликовав множество квалифицированных работ, он заработал репутацию, благодаря которой мадам Каролина приложила все усилия, чтобы залучить его ко двору, и со временем профессор стал придворным. В Райсенбурге мистер Сиверс слыл большим авторитетом по всем вопросам - философским, литературным и политическим. Фактически он был законодателем мод и, возглавляя тамошний литературный журнал, внушал восхищенной Германии ужас своей глубокой и острой критикой. К сожалению, подобно многим хорошим людям, он не знал, что Райсенбург не является независимым государством, и когда Австрия при случае напала на Неаполь, он воспользовался случаем и атаковал Австрию. Его статья, красноречивая, блестящая, глубокая, озарила тьму австрийской политики так же, как лампа художника озаряет мрачные тона Спаньолетто. Всех восхищал горький сарказм Сиверса, его просвещенные взгляды и красноречивое негодование. Мадам Каролина увенчала его лавровым венком в своем избранном кружке, и, говорят, великий князь послал ему табакерку. Вскоре статья достигла Вены, а еще быстрее герр Бенкендорф приехал в княжескую резиденцию и потребовал, чтобы автора статьи немедленно выдали австрийскому правительству. Мадам Каролина была в отчаянии, великий князь - в раздумьях, а Бенкендорф грозился уйти в отставку, если ордер на арест не будет подписан. Преданный друг, возможно, его королевское высочество, своевременно предупредил Сиверса, он молниеносно приехал в мой замок и попросил убежища. С тех пор он здесь и живет, он оказывает мне тысячи услуг, включая обучение моего сына, моего славного Максимилиана.