Маркиза удалилась, «теперь волнуясь о Джулии не так сильно, как последние несколько дней, поскольку Вивиан заверил ее, что это - не апоплексия, а всего лишь первый симптом эпидемии».
Уходя, она шептала приличествующие случаю благодарности юному врачу Джулии.
- Да, мистер Грей, - сказал его светлость, пытаясь восстановить чувство собственного достоинства, - мы обсуждали настроения общественности касательно известного предмета, когда это злополучное вторжение...
Вивиану было несложно собраться с мыслями, и он продолжил, не будучи раздосадован, как его светлость, домашней сценой.
- Нет нужды напоминать вам, ваша светлость, что две большие партии, на которые разделено это Государство, по-видимому, несоразмерны. Ваша светлость прекрасно знает, как партия, к которой, как говорят, принадлежит ваша светлость, полагаю, ваша светлость знает, из кого состоит эта партия. С другой партией мы ничего поделать не можем. Милорд, я должен высказаться откровенно. Ни один мыслящий человек, а таковым, полагаю, является Вивиан Грей, ни один мыслящий человек не может хотя бы на мгновение предположить, что вы, ваша светлость, можете испытывать сердечную привязанность к партии, которая вас предала. Как же так, задают вопрос мыслящие люди, как же маркиз Карабас мог стать игрушкой клики?
Маркиз громко вздохнул:
- Они так говорят, да?
- Милорд, послушайте разговоры слуг в своем вестибюле, что еще мне нужно сказать? И что же? Разве это мнение - правда? Рассмотрим ваше поведение по отношению к партии, к которой, как говорят, вы принадлежите. Ваши избиратели принадлежат им, ваше влияние принадлежит им, и что вы получаете взамен всего этого, милорд, что взамен? Милорд, я не столь безрассуден, чтобы предположить, что ваша светлость, один и без поддержки, может быть вершителем судеб этой страны. Было бы смешно хоть на мгновение поверить в такую мысль.
Народ ни секунды не терпел бы существование такого человека. Но, милорд, сила - в единстве. Нет, милорд, погодите, я не собираюсь советовать вам броситься в объятия оппозиции, оставим такие советы для молокососов. Я не собираюсь следовать линии поведения, которая могла бы хоть на мгновение поставить под сомнение благородство вашего характера - оставим такие советы для глупцов. Милорд, именно для того, чтобы вы не изменяли себе, чтобы доказать благородство вашего характера и заставить маркиза Карабаса выполнять свои обязанности, выполнения которых требует от него общество, я, Вивиан Грей, член этого общества и скромный друг вашей светлости, высказываюсь столь дерзко.
- Друг мой, - горячо возразил пэр, - ваши слова не могут быть слишком дерзкими. Мой разум открыт для вас. Я чувствовал, давно уже чувствовал, что я - не тот, кем мне следует быть, делаю не то, чего от меня требует общество, но какова ваша панацея? Какой линии поведения мне придерживаться?
- Панацея, милорд! Я ни на мгновение не мог бы предположить, что существуют сомнения в существовании средств достижения всего на свете. Думаю, это слова вашей светлости. Я сомневался лишь в существовании склонности к этому у вашей светлости.
- Теперь вы не можете в этом сомневаться, - тихо сказал пэр, затем его светлость в беспокойстве осмотрел комнату, словно боялся, что кто-то здесь, притаясь, подслушивает его шепот.
- Милорд, - сказал Вивиан, придвинув стул ближе к маркизу, - если вкратце, план таков. Есть и другие люди, находящиеся в таком же положении, как вы. Все мыслящие люди знают, а вы, ваша светлость, знаете еще лучше, что есть и другие столь же влиятельные личности, с которыми обращаются столь же плохо. Почему же я не вижу единства этих личностей? Они завидуют друг другу, или каждый считает себя уникальным исключением из правил действия системы, жертвой которой является: как же так, спрашиваю я себя, почему вы хладнокровно взираете на положение друг друга? Милорд маркиз, во главе я поставил бы вас, я действовал бы заодно с вами, вот единство, в котором - сила.
- Вы правы, безусловно: есть Кортаун, но мы не разговариваем, есть Беконсфилд, но мы не общаемся близко, но многое можно было бы сделать.