- Восхитительно! - сказал Вивиан. - Сам фон Хроникер...
- Не смейте упоминать при мне этого мерзкого типа! - почти завизжала мадам Каролина, из-за авторской ревности позабыв о своем полукоролевском достоинстве. - Писака без искры даже не то что таланта, а хотя бы обычного воображения. Жалкий тип, занятый лишь тем, что драпирует и приукрашивает в своем собственном фантастическом стиле содержимое тюка старых хроник!
Возмущение Мадам напомнило Вивиану справедливую, но довольно грубую поговорку его родины, и он вывернулся из довольно неловкой ситуации с проворством, присущим ему в прежние времена.
- Сам фон Хроникер, - сказал Вивиан, - сам фон Хроникер, как я собирался заметить, будет повержен в прах после выхода в свет вашего романа. Он не может быть столь ослеплен тщеславием, чтобы не заметить, что ваша история в тысячу раз интереснее его выдумок. О, мадам, если вы смогли оживить иссушенную страницу истори, каковы же должны быть плоды вашего воображения!
ГЛАВА 5
Катаясь в парке, Вивиан встретил Эмиля фон Аслингена. Поскольку этот выдающийся господин сейчас благоволил англичанам и поражал жителей Райсенбурга тем, что катался в английской карете, ездил на английских лошадях и помыкал английскими грумами, он снизошел до того, что был невероятно вежлив с нашим героем, которого прошлым вечером провозгласил на суаре «очень стильным». Такая характеристика от такого человека подняла Вивиана в глазах жителей Райсенбурга даже выше, чем лестный прием у великого герцога и сердечные излияния мадам Каролины.
- Вы будете сегодня вечером у гофмаршала? - спросил Вивиан.
- А, это тот новый придворный, которого медиатизировали, да?
- Князь Малой Лилипутии.
- Да, - с манерной медлительностью ответил герр фон Аслинген. - Пойду, если мне хватит смелости, но, говорят, его слуги одеты в шкуры, а у него - хвост.
Бальный зал был залит ярким светом. Присутствовала вся королевская семья, сегодня воздавали честь новому государственному чиновнику: его королевское величество одаривал гостей сияющей улыбкой, а его супруга была вся увешана бриллиантами. Звезды и мундиры, ленты и ордена в изобилии. Представители дипломатического корпуса пришли в нарядах, принятых при их дворах. Поскольку утром распространился слух, что Эмиль фон Аслинген придет в мундире капитана королевской гвардии, юные лорды оделись в ультра-милитарном стиле. Каково же было их замешательство, когда поздно вечером их образец для подражания пришел развязной походкой в пурпурном мундире рыцаря Мальтийского ордена - фон Аслинген был рыцарем этого возрожденного ордена и участвовал в половине кампании против турков.
Королевская семья прибыла лишь несколько минут назад, танцы еще не начались. Вивиан стоял в центре зала, мадам Каролина удостоила его внимания и посетовала на то, что вчера он не пришел во дворец. Неожиданно всеобщий гам и суета, обычно царящие в больших залах, прекратились, все присутствующие замолчали, замерли и повернули головы к большой двери. Вивиан тоже оглянулся и был поражен - в дверях появился герр Бенкендорф. Его необычная внешность - за иключением кавалерийских сапог, он был одет так же, как в тот день, когда вышел встретить князя Малой Лилипутии и Вивиана на лужайке - сразу же привлекла всеобщее внимание, но мало кто из присутствовавших в зале знал, по своему опыту или на основании полученной информации, что этот человек - премьер-министр. Молва распространилась со стремительностью лесного пожара. Даже этикет немецкого бального зала, который почтил своим присутствием двор, не мог сдержать любопытство и удивление присутствующих. Да, даже Эмиль фон Аслинген поднес к глазу лорнет. Но сколь ни велико было изумление Вивиана, оно было вызвано не только этим неожиданным появлением человека, у которого он недавно гостил. Герр Бенкендорф пришел не один - по левую руку от него шла дама. Мимолетно взглянув на нее, Вивиан убедился, что не с нее рисовали таинственный портрет. Спутница Бенкендорфа была очень юна. У нее была полная роскошная фигура, из-за чего казалось, что она несколько маленького роста, но казалось так лишь мгновение, поскольку дама вовсе не была коротышкой. Ее красота не поддавалась описанию. Она была вне любых фраз, мне не приходят на ум сравнения, которые помогли бы объяснить ее красоту и не запутать читателей еще больше. Ее роскошные формы, белизна ее кожи, шелковые волосы - казалось, что это - томная султанша, но потом ее взгляд перечеркивал любую мысль о серале, бесспорно, глаза у нее были европейские и самые яркие из всех, которые когда-либо смотрели на этот свет: взгляд ее был острее, чем у орла. Если бы не глаза, лицо ее казалось бы печальным и, вероятно, даже меланхоличным, но взгляд придавал лицу выражение крайне оживленное и жизнерадостное, возможно, она даже была неугомонна и надменна: это могла быть даже отвага. На девушке был наряд канониссы Ковена благородных дам, в который принимают равно и протестанток, и католичек. Апельсинового цвета лента, свидетельствовавшая о сане канониссы, грациозно надета поверх строгого черного шелкового платья, на груди - бриллиантовый крест.