- Вы вольны ерничать, сэр, но позвольте спросить: если существуют души столь возвышенные, как душа Вивиана Грея и Амалии Лоррейн, более возвышенные, чем у лорда этого замка, почему не могут существовать души, которые, соответственно, превосходят нас?
- Миссис Лоррейн, если вы не позволяете мне удалиться спать лишь для того, чтобы уязвить мое самолюбие сообщением о том, что в нашем мире существуют головы более мудрые, чем голова Вивиана Грея, право же, вы взяли на себя напрасный труд.
- Вы неверно меня поняли, упрямый мальчишка!
- Нет, мадам, я не буду притворяться, что не понял смысл ваших слов, но вам прекрасно известно, что я не признаю существование промежуточной сущности между моей славной душой и тем святым всемогущим духом, в существование которого равно верят философы и священники.
- Всемогущая святая сущность! Оставьте эти слова для ученых и школяров! Неужели вы думаете, что такие неопределенные пустяки, такие бессмысленные абстракции могут подействовать на людей, в чьих жилах течет кровь, бурлящая вот так? - она лихорадочно схватила руку Вивиана. - Всемогущая святая сущность! О! Я жила в краях, где у каждой горы, у каждого ручья, у каждого леса и каждых развалин своя легенда и свой особый дух, в краях, где в темных лесах исполненный решимости полуночный охотник застывает в оцепенении дрожащего раба, в краях, где из извилистых рек светловласая ундина манит запоздалого путника в свои нежные смертельные объятия, а вы говорите мне о всемогущей святой сущности! Жалкий насмешник! Это ложь, Вивиан Грей, вы просто повторяете ложь дольнего мира, даже в этот ночной час вы не решаетесь сказать то, что думаете. Вы не почитаете всемогущую святую сущность, вы не верите во всемогущую святую сущность. Лишь одна святыня спрятана в тайнике вашей души, лишь перед одним образом вы склоняетесь в восхищении, и этот образ - ВЫ. Воистину, когда я смотрю в ваши горящие глаза, - дама немного успокоилась, - воистину, когда я смотрю на ваши роскошные локоны, - маленькая ручка дамы, подобно молнии, провела по темным волосам Вивиана, - воистину, когда я вспоминаю красоту вашего идеального облика, ваше почитание себя не кажется мне идолопоклонством, - с этими словами леди обняла шею Вивиана и склонила голову на его грудь.
- О, Амалия! Для вас будет намного лучше, если вы остановитесь на этом и не будете думать о суетном.
- О суетном! - воскликнула миссис Лоррейн, разжала руки и вырвалась из объятий, которые скорее из вежливости, чем по доброте, обнимали ее тонкий стан.
- О суетном! О, видели бы вы то, что видела я, - тут ее голос предательски задрожал, и она застыла в лунном сиянии, отвернувшись и протянув руки.
- Амалия! Это безумие, ради всего святого, успокойтесь!
- Успокоиться! Да, это безумие, всепоглощающее безумие! Это буземие околдованной птицы, безумие убийцы, по своей воле идущего на колесование, безумие олененка, с обожанием смотрящего в огненные глаза анаконды, безумие женщины, которая летит в объятия своей Судьбы, - с этими словами она, словно тигрица, обняла шею Вивиана, копна длинных светлых волос выпала из-под тесьмы и рассыпалась по плечам.
Вот так Вивиан стоял после полуночи в старой галерее, а эта безумная женщина хватала его за шею. Фигуры на старинных гобеленах казались живыми в лунном свете, прямо перед ним был эпизод старого мифа, мрачно и величественно улыбались Парки.
Вновь поднялся ветер, рассеявшиеся облака начали снова скапливаться в небесах. Постепенно закрывая голубое небо, огромные фигуры Клото, Лахесис и Атропос тускнели, испуганная ноша Вивиана ослабила хватку. Наконец, луна полностью скрылась, фигуры Парок рассеялись, а безжизненная миссис Феликс Лоррейн утонула в его объятиях.
Вивиан с трудом добрался к ближайшему окну, к тому самому, к которому дама прислонилась, когда он зашел в галерею. Он играл ее рассыпавшимися локонами, шептал ей нежные слова голосом слаще самой сладкой из серенад, но она лишь подняла взгляд от его груди и уставилась на него безумным взглядом, а потом сжала его шею еще сильнее, если это возможно.
Почти полчаса Вивиан стоял, прислонившись к окну, со своей таинственной неподвижной спутницей. Наконец, снова поднялся ветер, тучи рассеялись, и одинокая звезда появилась на клочке лазурных небес средь облаков.