Единственный живой образчик этой необычайной птицы, парагвайского казуара, в этой стране находится в моем распоряжении. Его прислал мне Боплан, а ему вручил сам диктатор Парагвая. Из любезности я назвал его Доктором Францией. Я прибыл сюда так поздно прошлой ночью, только увидел его светлость, или это было на лужайке сегодня утром.
-О, мистер Макау, - сказал Вивиан, - значит, эта птица кричала прошлой ночью!
- О, да! О, да! Мистер Макау, - сказала миссис Феликс Лоррейн.
- Леди Карабас, - продолжил Вивиан, - всё разъяснилось. Это близкий друг мистера Макау, его семейный врач, с которым он всегда путешествует, разбудил нас всех прошлой ночью.
- Он иностранец? - подняла глаза маркиза.
- Мой дорогой мистер Грей, это невозможно! Доктор никогда не кричит.
- О, мистер Макау, мистер Макау! - покачал головой Вивиан.
- О, мистер Макау, мистер Макау! - покачала головой миссис Феликс Лоррейн.
- Я вам говорил, что эта птица никогда не кричит, - подтвердил ученый муж, - я вам говорил, что она не может кричать, она в наморднике.
- О, тогда это, должно быть, чаучаутау.
- Да, думаю, это, должно быть, чаучаутау.
- Хотелось бы еще раз послушать описание Спикса, - сказал мистер Макау, - но, боюсь, вас это слишком затруднит, мистер Грей.
- Прочтите сами, дорогой сэр, - сказал Вивиан и протянул ему третий том Тремейна.
Мистер Макау посмотрел на том, повернул его, перевернул, мозг человека, написавшего три тома о попугаях, пребывал в недоумении. Сначала он подумал, что это роман, потом название «Мемуары светского человека» довольно его обескуражили, потом он ошибочно принял книгу за оксфордское репринтное издание «О вере» Пирсона, а потом случайно заметил иллюстрацию - теплую сцену в старом шато на юге Франции.
Прежде чем к мистеру Макау вернулся дар речи, открылась дверь, и вошел кто бы вы думали - Доктор Франция.
Спутник мистера Макау очень неуклюже открыл дверь и бродил, переваливаясь, в поисках своего любимого хозяина. Но привязанность к мистеру Макау была не единственной причиной его визита.
Слуги Шато-Дезир, не привыкшие к казуарам, не подали доктору Франции его обычный завтрак, состоявший из полудюжины фунтов вырезки, нескольких прутов твердого железа, свинца в чушках и темного портера. В итоге Диктатор, к сожалению, проголодался.
Дамы закричали, потом миссис Феликс Лоррейн заметила фиолетовую шею доктора, маркиза с тревогой смотрела на Джули, а мисс Грейвс из чувства долга с тревогой смотрела на маркизу.
Доктор Франция стоял почти неподвижно, взгляд его больших желтых глаз застыл на мистере Макау. Наконец, он получил холодный паштет, и его маленькие черные крылья затрепетали на огромном туловище.
- Че-че-че! - сказал орнитолог, которому вовсе не нравились наблюдаемые симптомы: «Че-че-че, не бойтесь, дамы! Вы ведь видите, он в наморднике, че-че-че, а теперь, мой дорогой доктор, сейчас-сейчас-сейчас, Френки, Френки, Френки, теперь уходи, уходи, дорогой доктор, че-че-че!»
Но пронзительный взгляд больших желтых глаз птицы горел всё более ярким пламенем, маленькие черные крылья постепенно становились огромными, теперь левая лапа качалась туда-сюда из-за страшного волнения. Макау, похоже, очень страдал. Что за бред! Доктор Франция на столе! Пронзительные крики, стулья летают над оттоманками, севрский фарфор разбивается на тысячу осколков, намордник разорван и брошен в мисс Грейвс, парик Макау окунули в топленые сливки и немедленно съели, а содержимое кипящего чайника вылили на очаровательную любимицу Джули!
ГЛАВА 8
ДОСТОПОЧТЕННАЯ СИНТИЯ КОРТАУН ВИВИАНУ ГРЕЮ, ЭСКВАЙРУ
Олбэри, 18 октября -.
ДОРОГОЙ ГРЕЙ,
Мы в Олбэри уже две недели. Нет ничего более сладостного. Здесь все, кого мне хочется видеть в этом мире, кроме вас. Найтоны с такой же толпой сопровождающих, как обычно, мы с леди Джулией - союзники, я ее обожаю. Маркиз Грангоут прибыл сюда на прошлой неделе, все мужчины - те, кого называют «Джон Булль». Впервые увидев Станисласа Хоукса, я была достаточно разочарована. Не знаю, почему, я ожидала увидеть человека юного и язвительного, и вот подумать только - меня познакомили с тучным типом, фрак застегнут до подбородка, выглядит скучно, как джентльмен, словно его скоро разобьет апоплексический удар. Но при ближайшем знакомстве он оказался прекрасным человеком, очаровательно поет и импровизирует, как пророк, в десять тысяч раз интереснее, чем Пиструччи. Мы - закадычные друзья, и мне известны все тайные истории «Джона Булля». Честно говоря, многие из них вы мне уже рассказывали, но есть еще кое что. Мне не следует доверять эти тайны бумаге, поэтому, умоляю, немедленно приезжайте в Олбэри - я буду чрезвычайно рада представить вас лорду Девилдрейну. Мы с ним поговорили. Что вы об этом думаете? Станислас обо всем мне рассказал подробно и после обеда, я не сомневаюсь, что всё это - абсолютная правда.