- Дела, я полагаю, - сказал полномочный представитель, - могут подождать до завтра.
- От М. Кларионета, ваше сиятельство.
- От М. Кларионета! - нетерпеливо воскликнул барон и разорвал конверт с посланием. - Джентльмены! Поздравьте меня, поздравьте себя, поздравьте Франкфурт, - и обессиленный дипломат облокотился на спинку кресла. - Она наша, Сальвински! Она наша, фон Альтенбург! Она наша, дорогой мой де Боффлер! Мистер Грей, вам невероятно повезло: синьора подписала договор и скрепила его печатью, всё улажено - она будет петь сегодня вечером! Какой прекрасный орган власти - муниципалитет Франкфурта ! Какое величие души! Какой подлинный энтузиазм! Да, де Боффлер?
- Воистину подлинный энтузиазм, - воскликнул шевалье, всеми силами души ненавидевший немецкую музыку и насвистывавший сейчас себе под нос мелодию из «Белой дамы».
- Но помните, друг мой, это тайна, тайна кабинета, муниципалитет должен иметь удовольствие объявить о мероприятии городу общественным декретом - это будет честно. Чувствую, мне достаточно лишь намека, чтобы заручиться вашим молчанием.
Все тут же торжественно поклялись хранить тайну и разошлись, потому что каждый из участников вечеринки спешил первым поделиться радостным известием в своих кругах, тем самым лишив парламент Франкфурта с таким трудом добытого удовольствия. Барон находился в прекрасном расположении духа и велел подать экипаж, чтобы отвезти Вивиана к крепостному валу, где собирался познакомить его с самыми фешенебельными красавицами в преддверии вечернего триумфа.
ГЛАВА 3
Вивиан провел очень приятную неделю во Франкфурте. В бароне и его друзьях он нашел именно тех компаньонов, в которых нуждался: их разговоры и устремления отвлекали его, не занимая его ум и не оставляя времени для тяжких раздумий. Бывали мгновения, когда барон не казался ему легкомысленным и легковесным. Его сительство посетил большинство стран и извлек пользу из этих путешествий. Его вкус в отношении изящных искусств был равен его знаниям об искусстве, а благодаря знакомству со многими выдащимися людьми Европы его беседы обогащало множество анекдотов, рассказывать анекдоты у него был талант, следует воздать ему должное. Кажется, иногда барону нравилось показывать Вивиану, что он - не просто фальшивый светский щеголь, лишенный каких-либо чувств и думающий лишь о себе: он с удовольствием возвращался к мгновениям своей жизни, когда его страсти бурлили, и, искренне признавая ошибки молодости, милостиво их себе прощал. Вскоре они с Вивианом стали теми, кого свет зовет друзьями, то есть, эти мужчины не возражали против обеда в обществе друг друга, при условии, что обед будет хороший, помогали друг другу в затруднительных ситуациях, при условии, что помощник не берет на себя какую-то личную ответственность, и жили под одной крышей, при условии, что каждый распоряжался своим временем по личному усмотрению. На самом деле Вивиан и барон пошли еще дальше: их можно было назвать близкими друзьями, потому что его сиятельство убедил нашего героя поехать с ним летом в Бат или Эмс, на знаметиный немецкий водный курорт в герцогстве Нассау на берегах Рейна.
Завтра утром они должны были тронуться в путь. Франкфуртская ярмарка шла уже месяц и близилась к концу. Яркий солнечный день клонился к закату, когда Вивиан, избегая центальных улиц и прелестей Браунфельса, или крупных магазинов возле Биржи, направился к более отдаленной и старинной улочке. Когда Грей пересекал маленькую площадь, его внимание привлекла толпа, собравшаяся вокруг фокусника, который стоял на маленькой тележке, превращенной в сцену, и на фоне зеленого занавеса обращался с речью к зрителям. Он говорил с горячностью, что, видимо, действовало на зрителей, во всяком случае, Вивиан пришел к такому выводу, поскольку толпа все время осыпала фокусника бурными аплодисментами.
Мужчины, которых толпа прижимала ближе к сцене, кричали и аплодировали, любопытные матери изо всех сил старались поднять своих сосунков повыше, чтобы те смогли как можно раньше получить надлежащее представление о силе магии и поняли, что материнские угрозы, которыми их иногда осыпают дома, не просто пустая похвальба. Мужчины были в треуголках, чопорных праздничных сюртуках и с длинными трубками, женщины - в сатиновых платьях с яркими узорами, в плотно завязанных капорах или шляпах с серебряными украшениями, дети с открытым от изумления ртом и длинными волосами могли бы послужить отличными моделями для немецкого или фламандского живописца. Вивиан присоединился к толпе зрителей, и нельзя сказать, что происходящее его не заинтересовало.