В это мгновение мимо прошла леди Мадлен Трэвор под руку с тем же джентльменом, и барон поклонился. Ему холодно кивнули в ответ.
- Вы знакомы с ее светлостью! Однако же!
- Я был с нею знаком, - ответил барон, но ее кивок свидетельствует о том, что сейчас я не пользуюсь ее расположением. Она - воистину очаровательная дама, но я никогда не ожидал увидеть ее в Германии, я получил от нее одно маленькое поручение, которым пренебрег, один маленький заказик на одеколон, или просьбу привезти носовой платок с монограммой, но абсолютно об этом забыл, и потом я никогда ей не писал! Вы ведь знаете, Грей - эти мелкие грешки пренебрежения женщины никогда не прощают.
- Мой дорогой друг де Кенигштайн, всего одну щепотку! Одну щепотку! - пропищал низенький старообразный мужчина с напудренными волосами, костюм его, кажется, таил следы былого великолепия Виль-Кер. На пожелтевшей от табака руке сияло бриллиантовое кольцо в обрамлении пышных манжет из грязных кружев. Коричневое пальто вышло из моды, но все-таки нельзя было сказать, что хозяин надевал его, чтобы посетить Версаль, где король обедал перед публикой до Революции: большие серебряные пряжки по-прежнему украшали отлично начищенные туфли, а шелковые чулки, когда-то - черные, держались на золотой застежке.
- Дорогой маркиз, я чрезвычайно счастлив вас видеть, попробуете итальянское печенье?
- С удовольствием! Ах! Что за табакерка! Людовик Четырнадцатый, полагаю?
- О, нет! Вовсе не такая старая.
- Простите, дорогой мой де Кенигштайн, я думал - Людовик Четырнадцатый.
- Я купил ее на Сицилии.
- Ааа! - медленно произнес низенький человечек, качая головой.
- Ладно, хорошего дня, - сказал барон, собравшись уходить.
- Мой дорогой де Кенигштайн, одна просьба, вы часто говорили, что питаете ко мне особое расположение.
- Мой дорогой маркиз.
- Я думал так, вы часто говорили, что при возможности окажете мне услугу.
- Дорогой маркиз, ближе к делу.
- А! Дело вот в чем. Здесь есть один чертовски сварливый старый прусский офицер, полковник де Трампетсон.
- Ну а я что могу сделать? Вы ведь не собираетесь с ним драться!
- О, нет-нет! Хотелось бы, чтобы вы с ним поговорили.
- О чем?
- Он курит табак.
- И что мне с того?
- У него есть табакерка.
- Ладно!
- Времен Людовика Четырнадцатого. Вы могли бы заполучить ее для меня?
- Хорошего вам дня, - сказал барон и потащил Вивиана прочь.
- Грей, сегодня вы имели удовольствие встретить двоих мужчин, одержимых одной идеей. Полковник фон Трампетсон и маркиз де ля Табатье в равной мере назойливы. Но разве они назойливы более, чем те, кто всегда говорит об одном и том же? Нас больше раздражает, но не утомляет человек, который думает о бутоньерке или форме табакерки, чем тот, кто всегда говорит о картинах, химии или политике. Воистину скучен тот, кто полагает, что мир интересуется лишь одной темой, только потому, что он способен постичь только один предмет.
Мимо снова прошла леди Мадлен, на этот раз барон уставился в пол.
Шум и суета в другом конце сада, куда направлялись барон с Вивианом, свидетельствовали о появлении великого герцога. Его императорское высочество был высоким мужчиной с быстрым пронизывающим взглядом, он мог бы выглядеть умным, но плоский калмыцкий нос придавал его лицу унылое и почти грубое выражение. Одет он был в невзрачную зеленую форму, украшенную лишь одним орденом, но затянутая талия, накрахмаленный воротник и утонченный уход за усами - всё это говорило о том, что перед вами - военный щеголь. Великого герцога сопровождали три или четыре чопорных и величавых господина, чья солдафонская суровость, кажется, уступила место раболепию адъютантов.
Подойдя ближе, барон очень низко поклонился герцогу, и его высочество, c выражением сердечного снисхождения сняв треуголку, остановился. Безмолвные господа позади него, не ожидавшие такой ретардации во время променада, почти наступили на пятки своего царственного хозяина, и, страшась неминуемого поругания, забыли о своей напыщенности и отступили на ярд.
- Барон, - спросил его высочество, - почему я не видел вас в Новом Доме?