— Но это же временно…
— Ясное дело. Но на лотках, Вер, я тоже больше не хочу свои последние женские органы застужать из-за всяких жирных гадов. Да я, главное, Вер, и сама не знаю пока толком, чего хочу. Не могу понять, что мне надо. Вот тебе в твоей школе нравилось работать?
— Нравилось вообще-то. Если бы только денег побольше платили. И если бы педсоветы по пять часов не длились, и открытых уроков для показухи не заставляли проводить, — вспомнила Вера. — Да, и еще чтобы директриса была другая и не нужно было бы кабинет с Абрамом Семеновичем делить, который все время карты на свой ключ запирал. А так — ничего, нормально.
— Вот видишь, тоже полная фигня, — обобщила Ленка и снова просительно и даже робко поглядела на Веру. — Так ты как, придешь вечерком-то, часам к девяти? Все равно к этому времени притомишься…
— Приду, — пообещала Вера, и Ленка сразу засобиралась, вспомнила, что надо идти в парикмахерскую, покупать продукты к столу.
— Только ты, Вер, того, смотри, на Павлика-то… — вдруг остановилась она в дверях.
— В смысле? Потом сказать тебе, понравился или нет?
— Да нет. Я имею в виду — смотри глаз на него не положи. Мы хоть, Вер, вроде как и подружки, но я не обещаю…
— Не сомневайся! — второй раз за это утро рассмеялась Вера. С замками на этот раз удалось справиться гораздо легче. Но вообще-то в газетах пишут, что при переезде в другую квартиру нужно первым делом сменить замок. Вера задумалась: потратить на замок последние деньги? А вдруг потом Антошку будет кормить нечем?
— Да ты, Вер, не грусти, — по-своему поняла Ленка озабоченность, появившуюся на лице соседки. — Павел с собой сегодня друга детства приведет. Настоящего журналиста, между прочим, не шухры-мухры. У меня все рассчитано, как в аптеке! Немного вместе посидим, а потом вы с ним сюда подниметесь. Нечего тебе, Вер, в тоске тут одной сохнуть. Это не для нас — красавиц!
Глава 2
БИТВА ЗА ЕЛЕНУ
Как только Вера присела на стул, то сразу почувствовала, как сильно от усталости дрожат руки и ноги, непривычно ноет спина. Многое из того, что сейчас пришлось делать — приколачивать гвозди, прилаживать вешалки и веревки, таскать тяжелые коробки, — по сути дела, Вере довелось осваивать впервые, и нельзя сказать, чтобы это доставило ей особое удовольствие.
Наоборот, скорее раздражение: ну почему? За что?
Может быть, теперь ей еще прикажете нарядиться в оранжевый жилет и отправиться вместе с другими бабами шпалы ворочать или асфальт укладывать? Позвольте, но зачем тогда надо было учиться в университете, а потом вместо предложенной аспирантуры сдуру потратить столько лет на замужество?
Из окна новой квартиры была видна ночная зимняя улица, и напротив — слабо освещенное фонарем здание нежилого общежития, явно под снос. Когда-то на его первом этаже кочегарила столовая, от которой еще и теперь осталась вывеска, и, похоже, от постоянного пара и чада дом состарился и пришел в негодность гораздо раньше отпущенного срока.
«Вот и я скоро стану такой же развалюхой. Нет, не хочу оранжевый жилет, не хочу подъезды мыть. Нет, Сереженька, и не надейся, — подумала Вера, с неприязнью разглядывая свои покрасневшие после уборки руки и вспоминая утреннюю решимость заниматься какой угодно работой ради Антона. — Это мы еще поглядим».
Вера еще раз посмотрела на стену общежития. Странно, что на этом убогом желтом строении все же сохранилось незатейливое украшение, что-то наподобие античных колонн. Над центральным подъездом, между симметрично расположенными и одинаково ржавыми водопроводными трубами, можно было различить четыре выступа, изображающих колонны ионического ордера — когда-то Вера учила своих учеников различать их по характерным закруглениям в верхней части.
Немыслимо, каким же невыразимо прекрасным было, должно быть, античное искусство, если его осколки, росчерки, тени долетели через несколько тысячелетий в такую невообразимую даль, как Саратов — провинциальный российский городок, где Вера родилась и прожила всю свою жизнь, почти что тридцать лет!
Вера рассматривала выщербленную стену с четырьмя белыми вертикальными линиями с таким видом, словно перед ней был неразгаданный ребус, она и про уставшие свои руки давно забыла, когда в дверь кто-то нетерпеливо позвонил.
— Все. Приплыли, — объявила сразу же на пороге Ленка. — Полный кобздец.
— Ты чего? — встревожилась Вера. — Кто-нибудь обидел?
Вид у Ленки и правда был странный — из-под шапки в разные стороны торчали растрепанные светлые волосы, губы дрожали, под глазами виднелись потеки черной туши.