«Дракон?!» Он вдруг вспомнил Гермиону в намоченных штанах, беспомощно хлопающую глазами, и едва не расхохотался.
— Дракон?! Ты о ком говоришь? На свете добрей и порядочней ее человека не сыскать! Да она умоляла меня, чтобы я от тебя не уходил. Рыдала от горя из-за этого. Как можно ее бояться? Она… она…
— И что, ты согласился? — спросила Джинни, саркастически глядя на него сквозь висящие на глазах слезы.
— Ты знаешь — я не мог. Я признался ей в любви. Первый признался, и только тогда услышал, что, оказывается… все эти годы…
— «Оказывается»! — передразнила она его. — Чертов болван! Не мог сообразить раньше!
— Да, я болван! И мне теперь расплачиваться за это.
— Тебе расплачиваться? Получаешь, наконец, любимую женщину, и говоришь — «расплачиваться»! А что же тогда делать мне?
— Кто тебе сказал, что я ее получаю? — спросил он угрюмо.
— В смысле? — она вопросительно приподняла бровь, всхлипывая и с силой проводя по носу ладонью.
— Она останется в семье.
— ЧТО?! — Джинни приоткрыла рот. — Какого…
— Да. Вот так, — он развел руками.
— Но как?!
На мгновение он замялся, судорожно раздумывая, сообщать ли ей причину. Потом решил, что довольно глупо скрывать то, что в любом случае обнаружится уже довольно скоро.
— Она беременна.
Джинни побелела. И он не мог понять от чего. От шока или от ярости. Она подскочила к нему, схватила за рубашку и стала трясти изо всех сил с совершенно безумным оскалом на лице.
— Какого хера ты столько тянул?! Какого хера ты, мудак, столько тянул?! Какого хера?!
Он пару секунд и слова не мог вымолвить. Голова болталась из стороны в сторону, от изумления он даже не пытался сопротивляться.
— Дж… Джи… Джинни! Да что с тобой происходит?! — наконец, завопил он.
Она сразу же отпустила его, дыша так, словно только что отпахала тяжеленную тренировку. Медленно покачала головой, облизывая губы.
— Прости. На меня просто… накатило. Не обращай внимания. Правда, Гарри! Не обращай внимания. Я не в себе.
И она тут же полезла за новой сигаретой.
«Возможно». Возможно она и не в себе. Но… Он не знал, что и думать. И сейчас был самый неудачный момент, чтобы что-либо выпытывать.
Джинни какое-то время курила молча, ходя из стороны в сторону, изредка бросая на него короткие взгляды.
— Ладно, Гарри, я так понимаю, нам пора уже оставить в стороне лирику и начать решать житейские вопросы. Думаю, что до конца недели смогу съехать от тебя, как только получится что-то подыскать из жилья. Попробую, наверное, начать прямо с Холихэда.
— Не болтай ерунду, Джинни! Можешь жить в этой квартире сколько захочешь. Здесь столько места, что…
— Это ты не болтай ерунду! Можно подумать, дело в месте.
— Послушай, я же целыми днями торчу на работе, ты — на тренировках, начнутся игры, вообще будешь отсутствовать неделями. Мы сталкиваться-то будем только иногда. Неужели это такая проблема?
Она посмотрела на него искоса.
— Не знаю. Возможно, на первое время… А что ты скажешь, если я притащу к тебе домой постороннего мужика? — спросила она с издевкой. — Приятно будет наблюдать?
Он махнул рукой вверх.
— Два этажа над нами. Выбирай любую комнату, в чем проблема?
— Ты, конечно… такой дурачок! — она покачала головой. — Ладно, решено, пока останусь у тебя, а там видно будет. И… еще кое-что… на счет моих родителей.
«Ох, ты!» У него совершенно вылетело это из головы. Пожалуй, общение с Артуром и Молли становилось для него теперь намного мучительней даже, чем с их дочерью.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Подавай на развод, но найди такого человека в отделе, который бы не стал болтать об этом на каждом углу. Я… попытаюсь сперва сама поговорить с родителями, прежде чем всё… это, дойдет до прессы.