Было тепло, всюду поднимался пар. Жара была такая, что достаточно было посмотреть на поле, как видно было дрожание воздуха. Мартина сморила приятная лень. И раз уж не было близко воды, он с удовольствием вытянулся бы на траве. Однако очень уж надоедали мухи.
Он медленно встал и огляделся. Он стал уже жалеть, что остался дома. Утром он мог бы пойти с дедом косить полову на Лужки — это было недалеко, за картофельным полем.
Он вышел на улицу и остановился на мостике через мелкий ручей. Если дождь не пойдет, он совсем высохнет, подумал Мартин. Потом взглянул на рой пчел, который летал над пчельником в саду священника, вышел на дорогу и оглянулся, не видит ли его кто, и перелез через ограду.
В саду все созревало. Тут были яблони, груши, сливы и несколько вишневых деревьев. Некоторые из этих деревьев, говорили, посадил сам Орфанидес, и на этих деревьях были самые лучшие плоды. Мартин миновал молодой малинник, который рос прямо у забора. Он шел осторожно, чтобы ветки не трещали у него под ногами, пока не вышел на полянку и остановился под сливой. Запах тут стоял замечательный.
Пчельник был теперь метрах в десяти. Кроме жужжания пчел, никаких подозрительных звуков. Он вышел из тени сливы и приблизился к пчельнику, к его правому краю. Голова была теперь на уровне летков, куда садились и откуда вылетали пчелы. Их были сотни. У тех, которые прилетали с полей и лугов, задние лапки были облеплены пыльцой.
Он следил за этим движением и чувствовал, что жужжание одурманивает его. Собственно, это был не сон, а какое-то невыразимое томление, которое одолевало его.
Вдруг он очнулся от сильной боли. Пчела укусила его в руку. Она сразу же улетела, но жало осталось в коже. Бедняжка, теперь ты помрешь, подумал Мартин и стал выдавливать жало. Когда это ему удалось, он высосал кровь. Однако рука опухла и укушенное место затвердело. Но Мартин знал, что пчелиный яд в малых дозах полезен для здоровья.
Он огляделся. Прямо перед ним, на берегу, рядом с кладбищем, чернел дом, который напоминал Старую квочку. В нем жил Виктор Ресик. Отец его был деревенским могильщиком.
Мартин пошел туда. Скоро он подошел к дому Виктора, Перед домом он увидел множество всяких инструментов. Несколько лопат, две тачки, поленья, доски и планки. О сруб колодца опирался Милан. Рядом на траве сидел Яно. Они даже не заметили, как подошел Мартин.
— Ну, чего делаете? — спросил он.
Они посмотрели на него.
— Хорошо, что ты пришел, — сказал Яно, переглянувшись с Миланом.
— А что? — спросил Мартин.
— Мы делаем карусель, — выпалил Яно.
— Карусель?
И тут из дома Ресиков донеслись крики.
— Что там делается? — спросил Мартин.
Оба махнули рукой.
— Он бросился на нас с ножом, — сказал Яно. — Теперь Виктор его успокаивает.
— Кто бросился? — спросил Мартин.
— А ты не знаешь Грегора, брата Виктора?
Мартин удивился. Он знал, что Грегор с малых лет сумасшедший, но такого от него не ждал. Грегор постоянно был очень спокоен, улыбался, всегда ходил вдоль домов, напевал что-то и всем показывал шрам на руке, оставшийся от встречи с волком.
— Как это случилось? — спросил Мартин.
— Ему почему-то показалось, что мы будем стрелять, — отвечал Милан. — Сначала он только кричал нам: «Не стреляйте, не стреляйте!» Но когда мы уже поставили столб, вокруг которого должны были вращаться две скамейки, он бросился на нас с ножом. Он подумал, что это пушка… Теперь Виктор уговаривает его, обещает покатать на карусели. Если бы он только не был таким сильным…
В доме постепенно становилось тише. В дверях показался Виктор, и видно было, как он устал. Рубашка выбивалась у него из штанов и в нескольких местах была разорвана.
— Он заснул, — объявил Виктор. Потом, взглянув на Мартина, добавил: — И ты пришел?
— Как видишь. Они сели на траву.
— Ну, что, начнем? — спросил Виктор.
Все вскочили и принялись за работу. Сначала они обложили столб камнями, а потом присыпали землей. Мартин и Яно утоптали ее босыми ногами.
— Даже не шевельнется, — сказал Мартин, пробуя плечом столб.
— Ну и карусель будет! — радовался Милан.
Тут раздался звон.
— Уже обед, — грустно сказал Мартин. — Мне надо домой, кормить поросят…
— Я с тобой, — вызвался Яно.
Они сразу же пошли.
— Приходите еще! — кричал им вслед Виктор, когда уже они отошли далеко. Они обернулись и закивали. Они шли рядом. Дорога белела перед ними, и босыми ступнями они чувствовали, как нагрелась пыль. Ступни жгло. И им приходилось ступать на носки. Они подходили к деревянному домику, в котором жил старый пастух Рябек. Последние пять лет он не поднимался в горы. У него не хватало дыхания ходить на верхние пастбища. Теперь он только сидел перед домом на стуле и ничто не могло нарушить его покой. В какой-то глубокой задумчивости он неподвижно опирался о стену дома и смотрел куда-то вдаль. Он никогда не отвечал, если с ним здоровались, однако не было, никого, кто бы с ним не поздоровался. Неподвижный, с отсутствующим взглядом, он напоминал колдуна, мимо которого, казалось, нельзя было пройти незамеченным. И теперь он сидел там.