— Ах, Боби, Боби, что же ты натворил? — стонал шурин.
— Сам себя казнил, — сурово сказал кум.
— Ну как это могло произойти?
— Очень просто, — сказал кум. — Ночью он что-то почуял, хотел бежать на звук, соскочить с сена, но так как он был привязан, то остался висеть, — с некоторым облегчением проговорил кум. И, помолчав, добавил: — Вот мы с тобой и остались без собак.
Шурин уже снова забрался на сено, освободил шею собаки от ремня, осторожно опустил собаку на траву и сам сел рядом.
— Сколько времени, что так рассвело? — спросил кум.
— Пять, — ответил Марако.
— Вот и кончилась наша охота, — констатировал кум. Поели они быстро и молча. Грустные и сонные стали спускаться вниз по поляне к избушке. Когда подошли к избушке, они как-то испуганно остановились. Посмотрели друг на друга; шурин подошел к дверям и громко постучал.
— Есть кто-нибудь? — крикнул шурин. Никакого ответа. Шурин оглянулся на них и быстрым движением отворил дверь.
— Ну, дела! — сказал он. Кум и Марако вошли за ним. Избушка была пуста, никого не было на полатях, только в очаге догорала деревянная фигура Малинца.
— Но кто тут мог быть? — с удивлением проговорил кум.
Шурин вышел и хлопнул дверью.
— А, черт побери все, не буду себе ломать голову над всякими глупостями.
Рассерженный, он стал спускаться вниз, кум и Марако шли следом.
Они вернулись домой и пообедали, потом Марако улегся на диван и заснул. Снилась ему ночь, которую он пережил, и почему-то он думал во сне: «Такой ночи не забудешь».
И заснул еще крепче…