Амон рассмеялся:
— Не сильный говоришь, — приказав что-то старику на незнакомом языке, швырнул ему под ноги кованую цепь, каждое звено которой, было не меньше детского кулачка. — Посмотри, не всякий человек способен на такое.
Оборотень, подняв с земли цепь и ухватив за концы, легко без напряжения, разорвал её. Уронил на траву, беспокойно озираясь, прошептал что-то, обращая затянутые бельмом глаза на дьявола.
Амон великодушно махнул ему рукой и старик, склонившись в поклоне, поспешил покинуть лужайку, бесшумно растворившись в роще.
— Он не переносит лучей солнца. — объяснил девушке дьявол. — Теперь язвы покроют его тело. Он слишком смело вышел на солнце, впрочем он подчинялся моему приказу, — многозначительно посмотрев на девушку, добавил: — Он знает, что страшнее для него не солнце, а невыполнение моих приказов.
Промолчав на последнее замечание Амона. Светлана спросила:
— Чем он отличается от простых людей? Такой, безобидный старик.
— Безобидный говоришь? — усмехнулся Амон. — В полнолуние он покрывается жёсткой шерстью. Позвоночник искривляется, и он тогда, опускается на четвереньки. Удлиняются зубы, лицо претерпевает изменения и становится похожей на волчью морду. В лунные ночи его мучает жажда. Жажда теплой, человеческой крови. И голод. Голод, который он утоляет сладким мясом человека. Он хитрый. В курсе всех событий, и поэтому, его почти невозможно изловить. Он бич беспечных людей.
— Почему он пришёл сюда? Ночь ещё не наступила.
— Он счёл необходимым предупредить нас, о готовящейся облаве.
— Вот как? — девушка слезла с мраморного зверя, подойдя к дьяволу, посмотрела в лицо. — Не нужно долго ломать голову, чтобы догадаться: это из-за Аниты. Я права?
Соглашаясь, Амон склонил голову. Повернувшись, направился в дом. Светлана последовала за ним, пытаясь услышать ответ на волнующие её вопросы:
— Амон Вы опять исчезнете из дома?
— Нет, Дорн решил что этих незваных гостей, нужно встретить подобающим образом.
Они поднялись на второй этаж, в комнату с огромным камином. Ещё на пороге, девушка услышала звонкий голос Юма, что-то с азартом повествующий.
Барон, сидевший в кресле, закинув ногу на ногу, похлопывая рукой по колену, веселился слушая кота, вставляя иногда и свои реплики.
Юм на секунду умолк, дожидаясь когда Амон и Светлана рассядутся возле камина. Пёс тут же оставив своё место, подбежав к креслу, улегся у ног Амона, возложив морду на его ноги.
Барон, поблёскивая зеркальными очками, лёгким, неизменно ироничным поклоном поприветствовал девушку и повернувшись к Юму с нетерпением сказал:
— Юм, друг мой, продолжай. Мне думается, вновь прибывшим будет не без интереса узнать о твоих похождениях.
— Действительно Юм, рассказывай что натворил, — подержал Барона Амон. — Я знаю, что ты увивался за монашенкой, очаровательной надо сказать, молоденькой, неопытной.
— О, богиня! — воскликнул Юм. — Мне пришлось обольщать довольно долго.
— Конечно, — ухмыльнулся Амон. — На кота не сразу внимание обратишь.
— Она обратила внимание на священника, — заметил в ответ Юм. — Пришлось же мне повозиться, пока убедил о своей особенной миссии.
— Продолжай, — перебил Барон. — Они по ходу разберутся.
— Когда она мне исповедалась…
— Постой, — снова остановил Барон. — Ты что, в церкви был?
— Нет. Она исповедалась тут же, в прелестном саду.
— И ты отпустил ей грехи? — не выдержал Барон.
— Конечно, — оскорбился Юм. — А как же иначе! Она рассказала, что прибыла из далекого, почти заброшенного монастыря, не видевшего цивилизации, что сирота и среди монахинь находится с детства. Сюда приехала с поручением.
— Короче, — потянулся Барон, — уважай тайну исповеди. Скажем, разговаривая о религии, ты затащил в свой номер.
— Ну, да. Сказал, что нам есть о чём поговорить, и у меня есть что показать. А в номере уже посетовал, что она верующая так и не постигла того, что создал бог. Обвинил её в неуважении к создателю в том, что игнорирует его творения и усилие на их продолжение, — Юм замолчал, вспоминая сцены.
— Дальше. — потребовал Барон, добавляя: — Седина в бороду, бес ребро.
— Дальше я великодушно посвятил во все тайны и сказал, что негоже отказываться от даров посланных богом.
— Она? — не унимался Барон.
— О, она была в восторге. Ушла с гордостью, осознавая что выполнила предназначение определенное ей создателем. Светик, — повернулся Юм к девушке. — Может, и ты не знаешь, для чего существуют два пола?
— Знаю, — отрезала девушка и со снисходительностью пояснила: — Об этом достаточно понятно проходят в школе.
— А практику проходят? — забеспокоился Барон, подключаясь к разговору. Юм с интересом ожидая ответа, повернулся к девушке.
— Нет, — рассмеялась Светлана, на секунду представив такую «практику», — дальше надеются на природу.
— Какое упущение! — схватился за голову Барон. — Что делает школа! Как она портит наших детей!
— Да. Наших, — поддакнул ему Юм. — Как сейчас помню: ходит несчастный, маленький Юмчик весной по дворам и кричит, кричит. А практики-то и нету. Да, нашим детям приходится трудно.
— Трудно, — согласился с ним Барон, и они оба замолчали, погрузившись в самые мрачные мысли, то и дело вздыхая и с грустью закатывая глаза к небу.
Амон прервал их скорбь, грубо бросив:
— Хватит паясничать. Ты, прохиндей, — обращаясь к коту, — договорился о новой встрече?
— А как же! — воскликнул кот. — Она сказала, что сестру Сару приведёт с собой, а я приведу с собой отца Григория, — покосившись на Барона, пояснил Юм.
Огонь в камине заплясал и вспыхнул с удвоенной силой, будто кто-то подкинул в него дров.
В комнату вошёл Дорн.
Небрежным жестом усадив вскочивших, Дорн расположился на низком диване, подогнув под себя ногу. Обведя присутствующих взглядом и остановив его на Юме, сказал:
— Твою монашенку отправляют на периферию. Слишком громко похвасталась, вновь обретёнными знаниями.
Юм лениво махнул хвостом:
— Найду, — уверенно и равнодушно ответил он. — Мы ещё не всё прошли по этому «предмету».
— Сегодня, покидаем город, — глаза Дорна мягко вспыхнули и погасли. Барон вскочив, поднёс ему кубок. Отпив. Дорн продолжил: — Но сначала встретим гостей. Нехорошо оставлять их ни с чем. Пока же скрасим наше ожидание, достойным ужином. Кое-кто, — он посмотрел на девушку, — особенно нуждается в нём.
Хлопнув в ладоши, Барон вызвал прислугу, которая быстро заставила низенький столик блюдами и напитками. После, она так же быстро и бесшумно исчезла.
— Да. Светик! — вспомнил Барон, протягивая девушке знакомый перстень. — Похоже, ты потеряла его.
— Нет не теряла. Он стал мне не нужен.
— Вот как, вероятно услышала не совсем то, что хотела бы. — ухмыльнулся Барон, пряча перстень в карман брюк. — Но наверное, достаточно чтобы сделать выводы.
— Нет, я не сделала никаких выводов.
— Отчего же? — удивился Барон.
— У меня не было достоверных фактов. Фактов, которым я могла бы полностью доверять.
Юм, подмигнув Амону, заметил:
— Кое-что, я вижу усвоила. Но, только вместо того, чтобы не доверять людям, она не доверят нам.
— Правильно делает, — сказал Дорн пододвигаясь к столу, но тут же сам себе возразил: — Это правильное решение, если бы ты, девочка, не была бы при моей свите. Но ты находишься здесь, и шуточки Изера тебя не касаются.
Светлана удивлённо вскинула глаза на Дорна:
— Сир, но тогда получается - меня обманывает Текс.
Краем глаза девушка увидела, как Амон презрительно скривился и скосил глаз на неё.
Дорн повёл рукой:
— Omnis homo mendax confitire (каждый человек лжец. лат). — сказал Дорн и пояснил: — Человек преследует свои интересы, и каждый по-разному пытается воплотить их в жизнь. Кто через правду, а кто и через убийство. Он не стремился связать свою жизнь с твоей, — помолчав несколько секунд, Дорн заговорил о другом: — Сегодня к нашей компании присоединится ещё кое-кто. Ненадолго. Но эти минуты будут очень значимы для всей Земли. 3а время проведенное у нас этим гостем, не умрет ни один человек. Священники, морги, крематории, могильщики, врачи могут отдохнуть.