- А что, это тоже считается? – опешила я.
- А ты думала, нет? – он растянул губы в иезуитской ухмылке и, послюнявив палец, перевернул страницу. – Или вот, пожалуйста, «Не укради». Как ранетки в колхозном саду, отдыхая у бабушки, тырила, помнишь?
Ух ты! Забыла… И не только ранетки, все подряд… ага, воровали. А ранетки краденные, ой, какими вкусными казались! Будто ничего слаще морковки в жизни не пробовала… Тьфу, дьявол!
- Да здесь я, здесь, - отозвался гость, аккуратно расправляя закладочку.
- Кофе хочешь? – спросила я, стыдливо пряча глаза. «Это что ж получается? Вот так каждая моя оплошность учтена? С самого детства?! Ужас-то какой…»
- Ну, если ты меня не отравишь, давай.
- Совсем, что ль, того? – покрутила я пальцем у виска.
Он сверился с записями и вновь довольно расплылся.
- В прошлом месяце желали-с отравить родного мужа.
- Да ладно, - совсем сникла я, - всего одну минуту. Не всерьез же…
- Считается, - припечатал он.
- Но ведь он же…
- А это неважно.
Я подхватила одну из свечей и удрученно поплелась на «камбуз». Мысли, видя, что хозяйка не в настроении, испуганно сбились в кучку, боясь подать голос. Бездумно глядя на голубоватый «вечный огонь», я неспешно приготовила кофе, принесла в гостиную поднос и расставила на столе чашки, молочник и вазочку с печеньем.
- Угощайся, сама пекла.
- Спасибо, – гость жизнерадостно причмокнул и с энтузиазмом накинулся на мой кулинарный шедевр.
- На здоровье, – буркнула я и, отойдя к окну, стала смотреть на ночную улицу.
Дождь… Наверное, последний в этом году. Кроме мутных потеков на стекле, ничего и не видно. Смотришь как в бездну. Окна так и не помыла, то одно, то другое… Лентяйка. Давно бы пора снегу выпасть, а днем все еще тепло, как в сентябре. Что-то перепутала, видно, природа. А Нового года как хочется! Чтобы на весь дом хвоей пахло и апельсинами, елку настоящую, из леса, свежую, морозную… Елы-палы! Деревья-то тоже, поди, нельзя в угоду прихоти рубить…
- Я жапишываю, жапишываю, - с набитым ртом прошамкал гость.
Да и дьявол с ним! Торгаш несчастный! Знает, жлобина, что у меня проблем немерено. Вон, Леночке шубку новую надо купить - обрушатся холода без предупреждения, а старая облезла совсем. И сапожки маловаты, теплый носок уже не влезет. И Павлику ботиночки, вместо тех, на «рыбьем» меху. Это то, что срочно. А сколько всего еще надо! И муж мой… Андрей, ну как же ты мог уйти в такой момент?! Задушила бы…
«А, пусть пишет! - махнула я рукой, услышав булькающий звук за спиной. – Самое страшное, что теперь этот дурацкий опекунский совет Павлика может отобрать...»
- Кстати, да, насчет Павлика, - с готовностью отозвался гость, по-видимому, закончив трапезу. – Я думаю, тут тобой эгоизм двигал, - уверенным тоном заявил он. - Ты же мечтала о сыне? Мечтала. Ан нет…
- Да ты совсем дурак, что ли?! – хрипло выкрикнула я, резко разворачиваясь. Ярость сдавила горло, до неузнаваемости исказив голос. – Он же меня мамой называл! Понимаешь? Не так, как детки всех подряд в детдомах мамами зовут, а одну меня! А я даже не воспитатель, не нянечка, я вообще никто! Так, добровольный шеф. В лучшем случае, раз в неделю появлялась. Он меня выбрал, понимаешь? Не могла я его не забрать, тупица ты дьявольская!
- Тише, тише, извини, - примирительно сказал он. – Это я так, поторговаться. Привычка.
Я быстро вернулась к столику.
- Если я получу эту премию, обо мне все узнают.
- Тщеславие, - лениво перебил гость, тщательно вытирая пальцы отутюженным черным платком с золотым вензелем.
- Идиот! Тогда никто не посмеет у меня Павлика забрать! – с жаром воскликнула я.
- Слушай, перестань меня обзывать!
- А ты не нарывайся.
- И сквернословишь все время, что тоже минус.
- Больше не буду.
- Хорошо, хочешь, я тебе тираж до двадцати тысяч подниму?
- Нет, спасибо. Не спасет.
- Ну, не тянут твои романы на «Нобелевку», поверь, – воззрился он на меня честными глазами. – Вот даже этот, последний…
- А ты критик, что ли? – огрызнулась я, оскорбившись за свое творение.
- Ну, критик не критик, а в некотором роде специалист. Давненько с вашей братией дела имею, начитался, во! – он провел по шее ребром ладони.
- И что, действительно, так плох?.. – разом сникла я.
- Если откровенно, слабоват, - сочувственно вздохнул визитер. – Даже не знаю, кому это интересно будет…
- Тогда мне вообще ничего не надо, - прошептала я. - Сожгу все нафиг… – Предательская слезинка соскользнула с ресниц и медленно покатилась по щеке.